Воинство ангелов

И неожиданно, воздев обе руки, словно подымая нас ввысь, он пропел:

О пусть я буду пламенем в ночиИль Солнцем, протянувшим к нам лучи,Иль ветром, что рассеивает дым!О пусть я буду вечно молодым.

И он сошел с кафедры. Последнее слово его еще звенело в воздухе, когда он рухнул на колени, в прежней позе — с воздетыми руками и поднятым кверху лицом.

— Господи Боже! — взмолился он, и голос его дрожал он волнения. — У нас нет слов, чтобы молить Тебя ниспослать нам радость, но сердца наши молят Тебя о ней.

В воцарившейся тишине я услышала чьи-то всхлипывания. Рядом плакала женщина, но когда я заглянула ей в лицо, то увидела, что она светится от радости. Плакали многие. Старый доктор Финни поднялся с места, по исхудалым щекам его текли слезы.

— Сегодня, — сказал он, — мы плачем о радостях, в которых нам было отказано, об утерянных радостях. Но благ Господь, ибо плачем мы радостными слезами. — И повернувшись к амвону, где все еще стоял коленопреклоненный Сет, он протянул ему руку. — Сын мой! Сын мой!

Когда все окружили Сета, я осталась сзади. Я не дожидалась там своей очереди. Моя робость не допускала даже мысли подойти к нему в этот момент его триумфа. Но мне хотелось насмотреться на него. Я видела голову, возвышавшуюся над другими. Лицо его было очень бледным, осунувшимся. Все еще окруженный густой толпой, он вместе с этой толпой начал пробираться к выходу, двигаясь неуверенно, медленно, словно в полудреме. Когда они приблизились к дверям, я опустилась на скамью, желая спрятаться, скрыться из глаз.

Но взгляд Сета был устремлен на меня. Я увидела, как руки его поднимаются, раздвигая толпу. Так раздвигают тростник, пробираясь сквозь заросли. Он шел ко мне, и вслед за ним глаза всех присутствующих обратились в мою сторону.

В двух шагах от меня он остановился.

— Мне надо с вами поговорить, — сказал он.

Я молча кивнула.

— Пойдемте, — решительно заявил он, и я встала со своей скамьи и в общей тишине, мучительно конфузясь, пошла туда, куда он указывал рукой, — к двери. Бросив тех, кто ждал его, он последовал за мной.

Со мной он тоже не разговаривал, просто шел по улице по направлению к Таппен-сквер, шел, освещенный скудеющими закатными лучами зимнего солнца.

Мы прошли туда, где нагромождения городских построек уступали место пустынности полей, где тротуар обрывался и вместо него через грязь там и сям были положены доски. Миновав последний дом, мы вышли в заснеженное поле. Оно было совершенно белым, с бурыми полосками пробивавшейся кое-где из-под снега стерни.

Мы шагали по дороге, потом, приостановившись, Сет перелез через штакетник в поле и, ни слова не говоря, повернулся, чтобы помочь перелезть и мне. После чего, быстро отпустив мою руку, он продолжал путь прямиком через поле к роще, чернеющей на фоне заката.

В роще я не могла найти тропинки, но лес был чистый, и Сет двигался вперед так уверенно, словно хорошо знал дорогу. Когда сухая ольховая ветка или ус дикого винограда мешали ему пройти, он устранял преграду, отодвигая ее в сторону с той же легкостью, с какой в церкви отодвигал в сторону людей. Мы шли, шурша сухой листвой под ногами, потому что снега здесь было меньше.

Неожиданно Сет остановился на краю какой-то прогалины, огляделся, словно собираясь с духом, прошел вперед за деревья. Потом взгляд его упал на меня.

— Я должен вам кое-что сказать, — произнес он.

Кивнув, я ждала продолжения.

— Во-первых, — суховато, с методичностью ученого начал он, — я хочу сказать, что благодаря вам я открыл нечто очень важное, и я готов признать, что без вас, без того, что я называю очищенным и незамутненным влиянием вашей личности, я не смог бы приблизиться к пониманию некой великой Истины. Хотя роль, которую вы сыграли, вы сыграли невольно, сами того не зная, выступив таким образом слепым орудием Истины. Истина же состоит в надежде на незамутненную и святую радость. Вы слушали мою проповедь. Вы уловили ее второе, внутреннее значение?

Я вновь кивнула, чувствуя лишь грустное недоумение и замирание сердца. Зачем, о зачем он привел меня сюда?

И словно отвечая на мой невысказанный вопрос, он заключил:

— А во-вторых, скажу, зачем я привел вас сюда. Оглядитесь кругом.

Я огляделась.

— Запомните это место, — приказал он. — Рассмотрите каждую мелочь.

Я видела небольшую полянку или прогалину между голых дубов, орешника-гикори, железных деревьев. По краю рос кустарник — боярышник, а может, ежевика, — к ветвям приникло несколько пожухлых листочков. Видела поваленное дерево, поваленное давно: толстый ствол подгнил, врос в землю, оставив над ней вывороченные корни. Прогалину покрывал девственно белый снег.

— Вам известно, что это за место? — пытливо спросил он.

Я покачала головой.

— Вы стоите сейчас на том самом месте, где некогда похотливый Нортон вознамерился соблазнить девушку. Вы ведь знаете эту историю?

Я кивнула.