Воины снегов

Параллельно шёл процесс формирования и распространения пышного букета легенд и сказаний о совершенных подвигах. Это было именно устное народное творчество, а не простая передача информации. Его таучинской спецификой являлось то, что фигуры главных действующих лиц, включая «кивающего» Кирилла, не возвеличивались, не превозносились до небес, а наоборот — как-то меркли, размывались, растворялись в основном участнике событий — «мы», «наши», «таучины». С противником же происходило обратное — служилые и их союзники превращались в жалких прихвостней титанической фигуры «главного менгита».

Процесс рождения эпоса, наверное, был весьма интересен с научной точки зрения, но Кириллу было не до науки. И не только из-за того, что его мучили головные боли. Удар по башке что-то повернул в его сознании, что-то сдвинул — попросту говоря, демон Ньхутьяга покинул его. Демон, значит, отвязался, и Кирилл, оставшись в одиночестве, никак не мог понять, как же он на всё это сподобился: «Столько жизней — и зачем?! Какой во всём этом смысл? Уж если империя взялась кого-то покорять, то она покорит — будьте благонадёжны! Не битьём, так катаньем, не кнутом, так пряником, не штыком, так водкой! Сопротивляться — только лить лишнюю кровь. Если и нужно за что-то бороться, так это за мир — пусть даже «несправедливый»! Ну да: сражаться за мир до последней капли крови... И лучше — вражеской!»

С окончанием военных действий призрак центрального руководства окончательно растаял. Зная таучинскую вспыльчивость, следовало ожидать массы конфликтов всевозможной тяжести из-за добычи. Ссоры, конечно, возникали, дело даже доходило до поединков — борьбы на снегу в полуголом виде. Но не более того! В основном народ умудрялся как-то договариваться. Кирилл не сразу понял, что именно этот переговорный процесс всё ещё держит вместе основную массу участников похода. Вмешиваться в него не имело ни малейшего смысла — интересы Кирилла по старой памяти представлял Чаяк, а сам он вновь сделался фигурой хоть и известной, но маловлиятельной.

Отказавшись от участия в «посиделках», Кирилл лишил себя удовольствия послушать, как его хитромудрый «друг» проводит в жизнь свой новый «коммерческий» план. Его познакомили лишь с результатами. А суть дела была в следующем.

Столь великое и успешное деяние, свершённое таучинами, не обошлось, конечно, без помощи всемогущего демона Тгелета — не забыли предшествующие события? За это его нужно отблагодарить — кто против? Особенно если учесть, что перед началом похода никаких жертв не приносилось — помните? Значит, теперь надо воздать сторицей — есть возражения? Возражений, конечно, нет — мы ещё и попробуем перещеголять друг друга своей щедростью, но уж больно туда идти не хочется — не по пути совсем... Да и зима кончается... В общем, как-то что-то... Ладно! Тогда Чаяк расстарается для общества! Пусть ему отдадут жертвенных оленей, и он отправится с ними к обиталищу Тгелета!

«Ну да, — мысленно усмехнулся Кирилл, — при существующем здесь уровне отчётности и подотчётности можно считать, что ему просто подарят лучшую часть стада — ай да Чаяк! Можно поспорить, что акта „приёма-сдачи“ с печатями и подписями от него никто не потребует!»

— Ты, конечно, пойдёшь со мной, Кирь? — спросил «друг». — У тебя с Тгелетом особые отношения — об этом все знают!

— Слушай, Чаяк! У меня болит голова... Но это — ерунда! Главное, что такая...

«...что такая походная жизнь сидит у меня в печёнках! Я хочу к жене — к Луноликой! — хотел сказать Кирилл, но вовремя осёкся. — Всё это аргументы, недостойные мужчины — по таучинским понятиям, конечно. Нужно придумать что-то другое, но... Но что за намёк про особые отношения? О которых к тому же все знают? А ведь, похоже, он опять меня „подставил"! Точнее, выставил в качестве аргумента, чтобы ответственную (и прибыльную!) миссию поручили именно ему! То есть у Киря „особые отношения", а Чаяк ему первый друг. Значит... Чёрт, ведь придётся соглашаться! Ладно, зато побываю возле „ворот" в родной мир, хотя это, конечно, бесполезно — мне здесь париться ещё два года».

— ...что такая... что такое дело надолго задержит нас, — продолжил Кирилл своё высказывание. — Может начаться весенняя распутица!

— Не беспокойся, друг, — мы успеем! — заверил Чаяк.