Волчий камень

– Как видите, герр Ранке, у меня есть все основания проявлять интерес к делу мадемуазель Бланшар, – проговорила Анита, сидя в потертом гостиничном кресле и теребя по привычке концы шейного платка. – Она считает меня опасной соперницей, а я не привыкла уходить в тень, когда мне бросают вызов. Речь идет о чести, в Испании это святое.

– В России тоже, – вставил Максимов.

– Надеюсь, вы не собираетесь объявлять мадемуазель Бланшар вендетту? – поднял брови Ранке. – Предоставьте правосудию разобраться и определить ей наказание.

– Я ни в коей степени не посягаю на полномочия прусского правосудия. – Анита с утомленным видом опустила руки на подлокотники кресла. – Однако для того, чтобы оно свершилось, обвиняемые должны предстать перед присяжными. По плечу ли прусской полиции справиться с этой задачей?

Анита не могла отказать себе в удовольствии поддеть Ранке – в конце концов, не далее как сегодня днем он фактически оскорбил ее, дав понять, что она сует нос куда не следует. Ранке проглотил выпад смиренно и подвел разговор к интересовавшему его вопросу:

– Стало быть, вы уверены, что ваша квартира была заминирована согласно распоряжению мадемуазель Бланшар?

– Во всяком случае, с ее ведома. Судите сами: вчера она пришла, чтобы застрелить меня. Покушение не удалось, и тогда за дело взялся более опытный специалист.

– Профессионал?

– Возможно. Уловка с бомбами, присоединенными к дверной ручке, вряд ли пришла бы в голову дилетанту. Это куда сложнее и изысканнее, нежели банальная стрельба.

– Как он сумел все это проделать?

– За домом следили. После того как мы с Алексом уехали в полицию, а Вероника ушла в лавку, в квартире никого не осталось. Преступник проник внутрь, установил приготовленные бомбы в передней, устроил так, чтобы они взорвались одна за другой, как только дверь будет открыта, и покинул квартиру через разбитое окно гостиной, которое Алекс вчера так и не удосужился починить…

– Я не умею вставлять стекла! – возмутился Максимов. – А стекольщика я вечером не нашел.

– Не будем спорить, – сказала Анита примирительно. – Теперь уже нет смысла.

– Ваши окна на втором этаже, – задумчиво произнес Ранке, почесывая подбородок. – Высоковато…

– Обладая известной сноровкой, можно спрыгнуть и с куда большей высоты. Опросите жильцов дома напротив, они могли что-нибудь заметить.

– Уже опрашиваем. Хочется верить, что хотя бы на этот раз удастся установить что-то определенное.

В дверь номера постучали. Максимов поднялся и не без опаски открыл ее. На пороге возвышался полицейский. Он что-то сказал стоявшему за спиной Максимова Ранке и протянул ему пакет. Предчувствуя новую неприятность, Ранке нахмурился. Небрежно качнув головой, отпустил посланца, вернулся к Аните, которая не покидала своего кресла, и быстро распечатал пакет. Внутри оказалась фотопластинка, к которой прилагался листок бумаги с написанными на нем несколькими строчками. Ранке прочитал их и нахмурился еще сильнее.

– Важное сообщение. Полтора часа назад в полумиле от королевского дворца было совершено нападение на карету барона Мантейфеля. Двое неизвестных выскочили из подворотни и произвели четыре револьверных выстрела. Пострадали двое охранников барона, сам он, к счастью, остался цел.

– Кто такой барон Мантейфель?

– Глава прусского правительства. Был назначен королем на эту должность второго ноября, одновременно с повторным введением в Берлин войсковых частей.

– Нападавшие скрылись?

– Один. – Ранке тряхнул листком. – Второй был застрелен охраной. Вот, полюбуйтесь.

Он протянул Максимову пластинку с фотографическим изображением. На ней был виден лежавший на снегу человек с зажатыми в руках револьверами. Чуть поодаль можно было заметить откатившийся в сторону помятый цилиндр.

– Дайте-ка взглянуть. – Анита взяла пластинку, вгляделась в лицо убитого. – Я знаю, кто это!

– Знаете? – Ранке подался вперед. – И кто он?

– Кучер мадемуазель Бланшар. Ты разве не помнишь, Алекс?

– Я видел его один раз, – сконфуженно забормотал Максимов. – Да, пожалуй, есть что-то сходное…

– Ты вечно ничего не замечаешь! Даю голову на отсечение, что это он. Я хорошо разглядела его рожу, когда он вчера стрелял в меня.

Ранке упрятал пластинку в конверт. Вынул платок, промокнул лысину.

– У вас наметанный глаз, Анна Сергеевна… Получается, мадемуазель Бланшар и ее люди пошли ва-банк?

– Вы же сами говорили, что им некуда отступать.

– Отступать некуда, это точно. – Ранке похлопал пакетом по ладони. – Вам не кажется, господа, что террор становится бичом нынешнего столетия?