Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время

На следующий день я долго ломал голову, что же такого мудрого сказал Адди. Вот запомнившийся мне абзац: «Как национал-социалисты мы видим нашу программу в нашем флаге. Красное поле символизирует социальную идею движения, белое – идею националистическую. Свастика – борьба за победу арийского движения, и в то же время свастика символизирует творчество». Обычная политическая чушь, риторический прием, не более того, но как объяснить жажду, которую я испытал на митинге?

Вилли усмехнулся и добавил:

– В его словах было что-то дьявольское…

– И такому человеку ты предлагаешь мне заложить душу? У тебя странные понятия о дружбе.

– Это не я предлагаю, это ты сам тянешься к необычному. Адольф знает больше, чем говорит. Он во многом прав, Вольфи. Будущая война – это война нервов, это война духа, война в потустороннем измерении.

– Ты сознаешь, что говоришь?

– Я – да.

– В любом случае моей ноги не будет в Германии, тем более в компании с Гитлером.

– Как знаешь, Вольфи, – саркастически вздохнул Вайскруфт.

* * *

Перед самым отъездом адъютант пана Юзефа Лепецкий попросил Мессинга на пару слов:

– Пан маршал желает поговорить с вами.

Уже в кабинете, оставшись один на один, Пилсудский поздравил Вольфа с добросовестным исполнением долга по отношению к родине. Такое вступление ему очень не понравилось.

И не зря.

– Родина, – пан Юзеф строго взглянул на Мессинга, – требует от каждого из нас готовности жертвовать собой.

Сердце у Вольфа упало. В голове началась несусветная кутерьма, которая настигала его всякий раз, когда он, пытаясь избежать колотушек, убегал от отца. Здесь бежать было некуда. Пан Юзеф принялся рассуждать о том, что пустяковое поручение, исполнить которое он просит, не стоит разговора, что он привык доверять людям, готовым пожертвовать собой ради возрождения Польши. Наконец перешел к сути – маршал предложил Вольфу доставить в Германию личное письмо, адресованное одной из крупных политических фигур.

Скажите, нужна ли способность заглядывать в будущее, чтобы угадать имя этой фигуры?

– Он прислал мне послание, – пан маршал хмыкнул. – Хорошенькое начало: «Вождю польского народа от вождя немецкого народа». Несколько нескромно, но со вкусом! Честь подсказывает, мне нельзя оставлять это послание без ответа. Сами понимаете, пан Мессинг, по официальным каналам письмо не пошлешь и с облеченными властью господами не отправишь. Вы очень подходите для этой миссии. Письмо надо передать из рук в руки.

Вольф чуть не испортил все дело, поддакнув маршалу в том смысле, что в случае огласки придавить его как муху не составит труда ни первому, ни второму вождю. От сарказма удержался, ума хватило – за сарказм назначалась немедленная смерть.

Выразился следующим образом:

– Я готов послужить вашей чести. Но как же я исполню это деликатное поручение, если меня арестуют на границе?

Маршал, вздыбив брови, поинтересовался:

– А что, есть грешки, Мессинг?

Вольф неохотно кивнул.

– Наверное, по женской части? – лукаво подмигнул начальник государства, и в этот момент Мессинг догадался.

Пан Юзеф знал о нем все, и этот глумливо-неуместный вопрос являлся всего лишь соблюдением правил игры, в которой ему, гадкому еврею из Гуры Кальварии, предлагали сыграть роль козла отпущения.

Ради возрождения Польши!

Разве могла такая дьявольская хитрость обойтись без Вилли Вайскруфта?..

Маршал успокоил:

– Вся мощь Польского государства защитит вас во вражеском стане, пан Мессинг. У вас будут надежные гарантии. Так что отправляйтесь на гастроли, пан Мессинг, и до видзення.

Глава II

Но сначала, господа, история банкира Денадье, случившаяся с Мессингом в Париже, где он никогда не бывал, как, впрочем, и в Индии, где, судя по его воспоминаниям, индуктором Вольфу служил сам Махатма Ганди, с которым он никогда не встречался. Такой великий гражданин и редчайшей доброты человек, каким был Ганди, отметил незаурядный дар, каким наградила Мессинга мать-природа.

Итак, Париж, двадцать седьмой год, жизнь на полную катушку. До финансового обвала двадцать девятого года еще несколько месяцев. Время коротких юбок, чарльстона, Коко Шанель – о знаменитая Коко, с которой Мессинг тоже никогда не встречался. Ему посчастливилось целовать ей руки. Первые песенки Азнавура и Мориса Шевалье, с которыми он впервые познакомился в Москве, в разгар оттепели. Невольно вспоминается кабачок, в котором Вольф никогда не бывал. Там можно было послушать Эдит Пиаф.

Или Миррей Матье?

Точно сказать сложно, но веселились на все сто…

Дело было нашумевшее.