Волк в ее голове. Книга II

RE: МНЕ И ДИАНЕ СКРЫТЬСЯ

ВХОДЯЩИЕ

SERGEY G

ЧТ, 29 МАР. 2018, 05:06

КОМУ: Я

ПРИХОДИТЕ В ТРУБЫ, ТАМ ЕСТЬ ЖИЛАЯ КОМНАТА. Я ОСТАВЛЮ ВЕЛОСИПЕД У НУЖНОГО ВХОДА.

> 29 МАР. 2018 Г., В 01:49, GALINA BIRSHTEIN [e-mail] НАПИСАЛ(А):

>

> УМОЛЯЮ.

> УЖЕ БОЮСЬ ВЫХОДИТЬ НА УЛИЦУ, ТРЕБУЮТ ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ ДЛЯ ПРОВЕРКИ, ИНАЧЕ СКАЗАЛИ С ПОЛИЦИЕЙ И МЧС БУДУТ ВСКРЫВАТЬ ДВЕРЬ.

Я швыряю ноут на кресло, подальше от чайного болота, и бегу в ванную.

Намочить тряпку, вытереть лужу, собрать осколки…

«8:02», — напоминает мозг.

В отчаянии я бросаю мокрую тряпку обратно на батарею. Одна рука хватает щётку, другая — тюбик пасты. В зеркале отражается сонная физиономия с отпечатками клавиш, пальцы обжигает ледяная вода.

8:02!

Мозг скручивает патовая ситуация.

Одежда! Чёрт с ними, с зубами — собраться и бежать.

Я несусь обратно в комнату, хватаю джинсы и заталкиваю ноги в холодные штанины. Экран ноутбука тускнеет и гаснет, но оттиск e-mail’а будто отпечатывается у меня на сетчатке.

«Трубы».

Не знаю, что вам сказать по этому поводу.

Написал ли я «SERGEY G»? Написал. Получил ли я ответ? Угадайте со второй попытки (нет).

Искал ли я «Трубы» в интернете? И в Google, и в Яндекс, и в Mail. По карте, в базе «жёлтых» страниц. На сайте градостроительной комиссии Северо-Стрелецка; на форуме адресов, сменившихся после наводнения, в чате нашего 10В.

НИКТО не слышал о таком месте.

Да что там — даже Диана явно не слышала о «Трубах», хотя, судя по письму, её мама просила помощи и для себя, и дочери.

Или Вероника Игоревна не хотела брать с собой Диану?

Или не успела?

По спине пробегает холодок, и мои руки замирают в недрах жёлтой олимпийки.

На секунду — на жалкую, пустяшную секунду — меняет парализует страх: а если Вероника Игоревна не успела?

На самом деле НЕ УСПЕЛА — как лётчик не успевает надеть парашют, как гонщик не успевать надавить на тормоз.

Что тогда?

* * *

Тяжело дыша, я подбегаю к своему месту и бухаю рюкзак на пол.

Ох-х…

В ушах стучит, в груди стучит. Класс выглядит странно: шкафы и плакаты заклеены чёрным, на каждой парте темнеет номер и буква ряда. Незнакомый мужик устанавливает камеру, Леонидас рисует мелом часы на доске — короткая стрелка на восьми, минутная — между пятью и шестью.

Я набираю побольше воздуха и шлёпаюсь на стул.

Уф-ф-ф.

Успел.

В углу парты белеет листок с надписью «5В», рядом — бланки: один регистрации и два — для ответов. Поодаль прилёг нелепый квадратик сиреневой бумаги.

Я опасливо поднимаю его и разворачиваю.

ВСТРЕТИМСЯ СРОЧНО В СТАРОЙ ХИМПОДСОБКЕ НА ТРЕТЬЕМ

ГЕККАТА

Она прикалывается?

Я считаю до десяти и обещаю себе больше никуда и никогда не спешить.

Даже если Диана узнала что-то о маме.

Даже если нашла её.

Леонидас стирает минутную стрелку и рисует заново, на пяти.

Наверное, теоретически я успею к Диане и обратно.

М-да?

Но — ещё тупее опоздать, уже придя вовремя в гимназию. Точнее, трансгрессировав — учитывая скорость моего бега.

Да?

Нет?

Господи!

Переваривая в голове эту кашу мыслей, я выхожу из кабинета и поднимаюсь по лестнице — поднимаюсь как можно медленнее, злясь на себя, на Диану, диагностику и весь временной коллапс.

Мелькает пролёт, поворот. В торце коридора пугает опалинами железная дверь. Я приближаюсь, дёргаю ручку, и в лицо пыхает застарелой гарью. Все в подсобке черно от копоти. Под ногами шуршит зола, из-за мутного окна в дальней стене едва просеивается солнце.

На этом печальном фоне выделяется… эм-м, Валентин?

Он смотрит разбор «Дюнкерка» верхом на оплавленном холодильнике: белая рубашка застёгнута до ворота; локоть пиджака лоснится от сажи.

Ещё в подсобке заваливается друг на друга троица дистилляторов, и пирамидизируются баночки, колбочки и кюветы, все закоптелые-полопавшиеся от пожара. Маленькие штуки непонятного назначения, большие штуки непонятного назначения — рай для человека с синдромом патологического накопительства.

Ад Вероники Игоревны.

Я глупо оглядываюсь, будто Диана спряталась за огнетушителем с облупившейся краской, и осторожно шагаю внутрь. Вверх взлетает облачко золы, под ногами опасно проминается почернелый паркет.

— Чё-то ты не похож на «Гекату», — замечаю я.

Валентин ставит на паузу видео, смотрит мимо меня подбитым глазом и громко сообщает:

— Упырь в клетке.

Я спотыкаюсь от толчка в спину, и дверь позади с грохотом-скрежетом захлопывается. Снаружи доносится приглушённое ржание.

— Блеск! Очень смешно! — Я без особого толка наваливаюсь на дверь. — Поймали, типа.

Железный лист даже не прогибается под моим весом.

— Нравится, сын мой? — говорит Валентин. — Когда над тобой стебутся?

Поначалу я не понимаю, о чём речь, но через пару секунд картинка складывается: «Сушисклад», счёт, туповатая официантка.

Ну да. Не стоило так делать.