Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)

Молох задумался о том, что потомок мог бы навешать Владыке, но вопрос наследования по-прежнему стоял для него очень уж остро. Нет, никаких претензий он не потерпит. Захотел бы Люциан дочку — хорошо, главком как-нибудь, скрепя сердце, постарался бы, задумался, но если дело касается сына — ни за что. С него хватит политических оппонентов.

— Мне жаль, малыш, — тихо произнёс Молох, пальцами коснувшись губ Моргенштерна.

— Эта война… Как ты живёшь в ней постоянно? Это же невыносимо, — Люциан переместил ладонь главкома себе на грудь и вздохнул. Не взгляд — две чёрные дыры, навевающие вечную тоску и скорбь.

Главнокомандующий перестал курить и сел, прижавшись спиной к изголовью кровати. Он будто ждал самого худшего, что могло сейчас произойти.

— Постоянная борьба, вечные интриги… Всё время ждёшь откуда-то удара. И жертвы, бесконечные жертвы, — прошептал Люциан. — Так и с ума сойти можно.

— Если бы ты не хотел сойти с ума, вряд ли бы ты вышел за меня, — аккуратно возразил Молох. — Ты согласился на калёное железо, а потом говоришь о том, как тебе больно.

— Ты уверен, что всё стоит того? — проникновенно и упрямо вопросил генерал. — Почему бы не позволить Вельзевулу положить Ад к ногам Люцифера, но жить спокойно?

— Ты знаешь, что я этого не приемлю и жизнь на поводке не для меня, — твёрдо возразил мужчина. — Тем более на поводке у такого сопляка или сноба вроде Вельза.

— Может, вы бы просто сосуществовали? Люцифер или Вельзевул давали бы тебе наводку, ты бы исполнял — и не было бы политики, которую ты так ненавидишь, — Люциан взял ладонь Молоха в свои руки и сжал её. — И не пролилось бы столько крови.

— Иногда я понимаю, почему твой отец сомневался в тебе, — мрачно произнёс главнокомандующий. — За такое время можно было бы привыкнуть к насилию. Пойми, мы здесь не на арфах играем, да и нигде такого нет, если быть с собой честным. Люциан, ты демон, а значит, не ноешь, когда становится жарко.

Моргенштерн удержался от того, чтобы вспылить.

— Я не о насилии в общем, я о его количестве! — он всплеснул руками. — И не смей соглашаться с отцом, который никогда не воспринимал меня серьёзно. Пожалуйста. Я… Просто я не смогу ничего поделать, если умрёт кто-то ещё. А он умрёт. Непременно.

Молох вскочил и схватил Люциана, заключив его лицо в свои ладони. Радужки глаз пылали.

— Хватит! Ты сам знаешь, что они, так или иначе, заслуживали смерти. Хватит нянчиться с прошлым, — рыкнул он. — Будем честны: погибли худшие из твоего клана. Воспринимай это как чистку и иди дальше. Не с нашим долголетием наматывать сопли на кулак об умерших. И знай, что я скорее убью тебя, чем куда-то отпущу. Сама мысль о том, что тебя будет иметь какой-то соплежуй, мне противна. Чёрт возьми! — выпалил главнокомандующий и поднялся с постели, чтобы проветриться и остыть.

Люциан ещё несколько секунд ощущал тепло его рук на щеках. Приятное, незаменимое и родное. Он неспешно поднялся и тихо последовал за Молохом спустя некоторое время. Завернулся в простынь и полуночным призраком прошёл следом. Главнокомандующий ничего не почувствовал, кроме тихого и лёгкого поцелуя между лопаток.

— Я сам скорее умру, чем покину тебя, — горько усмехнулся Моргенштерн. — Возможно, так оно и случится.

— Ну что ж ты заладил-то, — снова вспылил Молох и сорвал с Люциана простынь от злости, отбросил в сторону.

Они стояли друг напротив друга, голые и бледные от лунного света.

— Даже если так и случится, — сердито пробормотал главнокомандующий. — Один ты там не останешься. Ясно? И, когда в следующий раз случится какая-нибудь люциферщина, я вырву ублюдку сердце и затолкаю Вельзевулу в глотку. Никто даже не успеет нанести удара, — он сжал руки в кулаки. — А если тебе хочется продолжить род… Найди себе самку. Я даже обещаю не убивать её.

— Звучит очень великодушно с твоей стороны, — улыбнулся Люциан. — Но я хочу, чтобы у него были твои глаза. Или руки. Да что угодно.

— Тогда извини, — низким голосом ответил Молох и привлёк генерала к себе, прижавшись поясницей к мраморным чёрным перилам. — Я понимаю, что тебе тяжело. В другой ситуации я бы просто тебе врезал. Но позволь заметить, что даже будь Кальцифер и Легион живы, твой клан не стал бы больше. Извини, но Кальцифер — пассивная шлюха, и Легион недалеко ушёл от него. Твоя мать не знала, но твой отец не был настроен на то, чтобы проводить с ней длинные адские ночи.

Моргенштерн вздохнул.

— Я бы тоже тебе врезал, не будь ты прав. Ладно, — тихо хмыкнул Люциан, — пойдём, а то Слайз нас завтра не растолкает.

— Может, ещё разок, — Молох на ходу интимно прижался к генералу.

— Тебе завтра вставать черт-те во сколько! — игриво возмутился Моргенштерн.

— Это был не вопрос, — фыркнул главнокомандующий.

Да, пожалуй, не зря в Аду ночи такие длинные. Поди успей выспаться с таким распорядком.

========== Потаск-ха. ==========