Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)

— Но предсказуемый, — покачал головой Йенс и остановил машину. — Приехали, шеф. Пора рыдать друг другу в жилетки, прощаться и обещать помнить друг друга вечно.

Молох оскалился, стоя на фоне огромного и сияющего разлома, слепящего ярким светом.

— Болтай поменьше и, может быть, ты выживешь.

— Вы так спокойны, хотя, по сути, идёте в никуда, — заметил Слайз с лёгкой грустью. — Вам не страшно?

— Я перестал обсирать штаны перед боем ещё тогда, когда понял, насколько позорно идти с ними в атаку, — усмехнулся Молох. — Шутка.

— Молох шутит… Ясно, значит, это точно конец, — насмешливо фыркнул Йенс Гросс.

Слайз удивлённо поднял брови, осознав, что его шеф действительно только что пошутил.

Главнокомандующий посмотрел на них и покачал головой.

— Проверить солдат я не успею, так что полагаюсь на твой выбор, Йенс. И да, единственное, чего я боюсь, так это вашей неудачи. Постарайтесь сделать так, чтобы по возвращении ваши головы не полетели.

Вклинился Слайз.

— Передать что-нибудь Люциану, босс?

— Да, — Молох согласился, будто что-то вспомнил, — я хочу, чтобы он на время взял мои полномочия. Всех несогласных я приказываю убивать на месте, — он снял с себя коричневый плащ. — Передай ему, чтобы не тосковал.

— Он убьёт вас, когда вы вернётесь, — хмыкнул Слайз и прикрыл глаза.

Главнокомандующий с хрустом расправил чёрные крылья, пожирающий цвет которых поглощал свет. Чернота раздражала глаза, заставляя их напрягаться и истощать зрение. По земле полетели перья, которых уносило ветром от бушующего потока света. Молох сделал шаг назад — и стремительно взмыл ввысь в луче света. Хватило секунды, чтобы он исчез из вида.

Слайз пытался припомнить все дипломатические приёмы, чтобы деликатно сообщить Люциану о суицидальной миссии Молоха.

========== Оказия 18: Главнокомандующий ==========

Люциана должно было порадовать неожиданное повышение. Высший демон вроде него на посту главнокомандующего — событие, случившееся впервые в истории Ада. До сих пор Молох числился единственным и бессменным достойным кандидатом. Конечно, это невероятно почётно. Разумеется, об этом напишут в новых учебниках по истории. Пожалуй, грандиозность события соотносилась с размером огромной и незримой чёрной дыры в груди генерала. В ней сконцентрировалось всё: страх за жизнь Молоха, обида, досада, гнев, протест.

Моргенштерн с трудом верил в происходящее, пришедшее из его кошмаров. Ещё сегодня всё было спокойно. Он проснулся с больной спиной, ведь Молоху очень захотелось попробовать ивовые розги. Привычно подумал о том, что нужно будет снять простынь и отправить её в стирку. Поразмышлял, что приготовить главкому на завтрак. И всё это происходило в широких и горячих объятиях Молоха, лениво дремлющего рядом.

Да и дальше не случилось ничего особенного. Люциан ехидно заметил, что скоро его кожа станет похожа на ремень, и накрыл стол. Пальцами пощекотал ступни главкома, пока тот завтракал, и поймал на себе благосклонный взгляд.

Ну, а потом — час дороги через город прямиком к штабу. Молох обратил внимание Люциана на необычно светлый цвет неба, чему тот не придал особого значения.

— Оно везде такое. То светлое, то тёмное — просто небо, — пожал плечами генерал.

— Сегодня за облаками как будто солнце, которого и в помине быть не может, — задумчиво рассматривал облака Молох. — Что думаешь, Йенс?

— Душно будет, — тоже без особого интереса кинул Гросс. — Небо как небо.

Люциан ошибочно полагал, что его знание могло что-то изменить. Генерал чувствовал себя виноватым, поскольку вовремя не придал значения словам Молоха. Он забывал, что тот — древний падший ангел, знающий гораздо больше. Ну, как-то памятуется, когда сидишь и завтракаешь с ним за одним столом каждый день или заставляешь его оставлять кровавые рубашки в стирке, а не разносить по всему дому. Генерал позволил рутине ослепить его.

С другой стороны, что бы это изменило? Ну, согласился бы он, что небо странное, а потом? Разве это отменило бы два огромных разлома? Предотвратило бы разрушения и панику?

Моргенштерн сидел в огромном кабинете, совсем новом, будто Молох предчувствовал неладное и хотел, чтобы его принцесса восседала в соответствующих ей апартаментах. Через огромные окна открывался прекрасный вид на город. Сразу видно, что Молох проникся пребыванием в мире людей и кое-что оттуда позаимствовал. Судя по остальной архитектуре, последний раз главнокомандующий там был где-то в Средневековье.

Люциан смотрел на разломы, и чувство вины терзало его изнутри, как постепенно толстеющая на жизненных соках плотоядная крыса. Он ненавидел накрахмаленный воротник новой униформы, жмущие и скрипучие кожаные сапоги и непонятно откуда взявшиеся белые перчатки. Аксельбанты на груди вообще выглядели как насмешка для генерала.