Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)

Был опыт, когда Люциан пытался самоудовлетворяться с петлёй на шее. Это ненадолго приближало его к тому, что он испытывал с Молохом. Но потом, громко кашляя и жадно ловя ртом воздух, он понимал, что когда-нибудь один такой раз станет последним. Умирать ему было некстати, и на время генерал завязал. Однако всё же прибегал, когда становилось слишком невыносимо.

Самым невыносимым было видеть других, счастливых. Случайная однополая парочка вызывала у Люциана зависть. Ему некого было взять за руку. Некому съязвить. Когда поиски его ничем не увенчивались, он садился на скамейку и кормил голубей, пытаясь не смотреть по сторонам. Со стороны Моргенштерн был похож на наркомана, и его никто не трогал, кроме полиции.

***

Молох очутился среди людей и не сразу это осознал. Да, он и раньше посещал такое злополучное местечко, как Верхний мир. Но не в качестве равного им, но — всемогущего.

Он проснулся возле мусорного бака в какой-то грязной улочке. На нём были старые джинсы и потрёпанная кожанка — Молох походил на нищего байкера. «Мерзкое старьё», — так он охарактеризовал вещи на себе.

Погода стояла промозглая, холодная, и главнокомандующий удивился этому чувству. Честно говоря, холод никогда его не беспокоил. Поначалу он вообще перепутал это ощущение с голодом. Не вынося жуткой вони, Молох поднялся с асфальта и вышел на главную улицу. Глаза резали неоновые вывески, очень похожие на те, что были в Аду. Правда, здесь они были недостаточно красочными. И ни одного борделя. Зато магазинов с едой и шмотками — хоть отбавляй. Как будто здесь люди ничем больше не занимались.

Покачиваясь от головокружения, Молох подошёл к небольшой палатке с горячими сосисками. Как только он почувствовал их аппетитный запах и увидел, как от них валит паром, голод вступил в права со всеми полномочиями. В желудке заурчало.

— Эй! — окликнул он сонного парня. — Чтобы это ни было, я хочу жрать.

Продавец тут же проснулся от такого приказного тона.

— Д-да, конечно, — промямлил он. — С вас один пятьдесят.

Молох нахмурился. Пошарил по карманам. Нащупал замызганную купюру, но посчитал, что она ему ещё пригодится.

— Значит так… — начал он, как вдруг парень прервал его, протягивая сосиску.

— Пожалуйста, возьмите! За счёт заведения! — и стал всем видом показывать, насколько бы ему стало легче, если бы Молох ушёл.

Главнокомандующий хмыкнул и возражать не стал. Ему понравилась покладистость этого недомерка, поэтому он с удовольствием приступил к трапезе на ходу. Стало гораздо теплее и сытнее, чем раньше. Молох почувствовал прилив сил.

Город не казался ему чем-то огромным и зловещим, как это обычно могут описывать философы. Наоборот, город для него — необъезженный жеребец, которого необходимо обуздать. Да, он огромный и дикий, но разве сам Молох хуже? Если он собирается и дальше показывать Люциферу, что никаких условий он не примет, нужно обживаться. Силы и воспоминания были при нём — так разве нужно больше? За этими зелёными бумажками в кармане дело не станет. Молох был уверен, что где-нибудь можно достать ещё.

По дороге ему попались трое парней в спортивных штанах. Молох посмотрел на них и подумал: если они ночью здесь, значит, ищут развлечений. Если ищут развлечений, значит, у них есть деньги. Он подошёл к ним и вытащил зелёную бумажку.

— Все быстро вытащили вот такие штуки у себя из карманов, — заявил он. — Живо!

Конечно, никто не захотел делиться с главнокомандующим. Тогда делиться пришлось ему. Молох от души воздал тем, кто осмелился с ним не согласиться. Пришлось, конечно, самому шариться по карманам, но ладно — можно перетерпеть. Так главнокомандующий слегка приумножил свой капитал.

«Жизнь в мире людей обещает быть интересной», — подумал главнокомандующий и, насвистывая, пошёл исследовать улицы.

Со временем Молох доисследовался до того, что одна из улиц стала принадлежать ему. Затем — две. Потом под ним оказался весь город. Главнокомандующий неустанно обзаводился союзниками и подчинёнными, разговаривая со всеми на языке силы, который каждый понимал. Именно при помощи связей Молоху удалось стать эксцентричным дельцом, с которым рисковали связываться самые смелые. Настоящие бизнесмены с ним считались, но не сотрудничали. Главнокомандующий покорил себе ночь, которую люди обычно так боялись.

О Люциане Молох вспоминал случайно, когда видел кого-то похожего. Это сразу превращалось в наваждение. Оно растравляло запертые в глубине разума мысли о том, как ему на самом деле паршиво. Молох всерьёз убеждался, что перед ним какая-то часть Моргенштерна, и зверем набрасывался на несчастного. Уже потом, когда пелена спадала с глаз, Молох понимал, что натворил. На следующий день этого «двойника Люциана» никто не видел. Именно по такому следу из черноволосых трупов главнокомандующего отыскал Слайз и попросил позволения продолжить ему служить.