Вологодские были. Избранное

И, вскочив со стола, поспешно привела себя в порядок и как ошпаренная выскочила из кабинета старого графа, который успел на прощание запустить в неё чернильницей и обругать самыми грязными матерными словами.

Возбужденный Духалов в ярости ходил по кабинету: – Ишь ты, недотрога какая, целку из себя строит! Ну и пошла вон, нищебродка, гордячка! У неё ребёнок умирает, а она тут представление разыгрывает!

Но надо было что-то делать, ибо мужская сила олигарха требовала удовлетворения своей похоти и разрядки.

Внезапно граф вспомнил о вожделенной дочке гувернантки Степаниды, тринадцатилетней Марусе.

А что, идея!

Сняв телефонную трубку, барин велел соединить его со Степанидой. Коротко поговорив с ней и подкупив её посулами невиданных материальных благ, он велел тотчас же отправить Марусю вместе с её сестрой Настёной в его спальную комнату с бутылочкой коньяка и коробкой конфет.

Понятливая Степанида охотно согласилась с предложением барина, особенно когда он озвучил сумму за услуги её дочерей.

Действительно, Степанида была ушлой и тертой во всех смыслах, умудрённой дамой.

Так и не выйдя замуж, и родив дочь Марусю от залетного хахаля, который затем бросил её, Степанида растила и лелеяла как свой домашний цветок свою Марусю, надеясь, впрочем, что дочка когда-нибудь удачно выйдет замуж, и все старания матери окупятся полностью, раз и навсегда. Ибо деньги – вот что самое главное в жизни!

И когда подвернулся случай, удовлетворяя своё не полностью прочувствованное материнское счастье, она удочерила маленькую девочку, всего-то на два года старше её родной дочери, и назвала её Настей. Но в то же время понимала ушлая гувернантка Степанида, что короток, ох, как короток алый девичий цвет, и чтобы не растратить его на какого-нибудь молодого забулдыгу-алкаша, требуется продать себя как можно дороже.

Вот поэтому-то хитромудрая мать действовала так, как хотелось ей самой, только самой.

Степаниде не пришлось долго уговаривать свою родную дочь, младшенькую Марусю, мол, надень халатик, подносик с винцом и конфетами захвати и к старому графу в его опочивальню занеси, чай не обидит, не съест.

Пыталась предложить это и приёмной дочери красавице Настёне, но та, к её удивлению, наотрез отказалась.

– Что же ты мама, мне предлагаешь?! – с горечью спрашивала Настя у Степаниды. – Ты под старика мне велишь лечь?!! И даже родную свою дочь не жалеешь?!

– Да пойми ты, дурёха, – с искренним удивлением смотрела на неё приёмная мать, – то, что ты молодому графу отказала, сама виновата, глупышка! Так хоть старого не упусти…

Будешь как сыр в масле кататься, в шоколаде будешь, озолотит тебя старый граф! Что, не было у тебя ни с кем? Так это по первянке больно и неудобно, а привыкнешь, втянешься, так понравится даже… А старый граф – кавалер хоть куда! Верно же говорят, что старый конь борозды не портит! А он умелец по женской части еще тот, пискнуть не успеешь, как женщиной станешь! Что такого, легла, ножки раздвинула… и тебе хорошо, не убудет, и мужику приятно… А то, что с ментом твоим было, Павлом, так ты забудь его! Он такой же нищеброд, как и мы… Что даст он тебе в жизни своей?!! Будь же дура в шоколаде, граф он и есть граф!

– Ой, что вы говорите, мама?! – не выдержав, заплакала Настёна. – Шоколад ваш горький будет для меня! Уж лучше руки на себя наложить! Вот вы дочку младшенькую посылаете, а она глупышка, дурёха, не понимает ещё ничего! Одни куклы в голове! Совсем ребёнок ещё… Как хотите, мама, я к барину не пойду!

С этими словами Настя выбежала из комнаты и убежала к реке, где, обняв ствол русской березки, горько плакала, жалуясь ей на свою нелёгкую судьбу: «Матушка ты моя, защити меня от врага лютого, похотливого!»

Но тихо молчала берёзка, грустно гладя на ветру плачущую девушку своими ветвями.

В двери опочивальни графа кто-то робко и нерешительно постучал.

– Войдите! – бодро разрешил олигарх и, встав с кровати, посмотрел на большую ванну, наполненную теплой водой с ароматическим маслом.

Открылась дверь, и на пороге появилась дочь Степаниды Маруся, но почему-то одна, без сестры. В руках у неё был поднос с бутылкой дорогущего коньяка и коробкой шикарных конфет. Точеную талию юной девушки облегал миниатюрный халатик, который не скрывал девичьи прелести этой вожделенной красотки.

Подойдя к кровати, Маруся поставила поднос на небольшой журнальный стол.

Олигарх оценивающе и плотоядно посмотрел на девушку и, подойдя к двери, закрыл её. Вернувшись, он небрежно открыл коньяк и конфеты, затем, взяв в руки два больших бокала, щедро, до краёв наполнил их. После чего пристальным немигающим взором старой змеи посмотрел на юную школьницу: – Ну, что стоишь, дурёха? Не бойся, я не съем тебя… Подойди ближе…

Робко и застенчиво девчушка подошла к олигарху.

– А теперь, – подал бокал с коньяком девушке олигарх Духалов, – пей! Приказываю – пей до дна!

И сам поднял свой бокал с коньяком.