Волшебник

Томас улыбался, воображая, как мрачные пророчества киоскера звучат на фоне песенок, которые распевали Эрика с Клаусом.

Чем больше газет он читал, тем яснее ему становилось, что Англия, Франция и Россия замышляют войну. Он гордился тем, что Германия могла похвастаться развитой военной промышленностью. Это лучшее послание, которое можно отправить врагам.

– Я не думаю, что Германия хочет войны, – сказал он Гансу однажды утром. – Но похоже, Англия с Россией верят, что, если им не удастся сокрушить ее одним мощным ударом, им никогда уже не сравняться с Германией в силе и могуществе.

– Здесь многие хотят войны, – отвечал киоскер. – Люди готовы.

Томас не рассказывал Кате об этих разговорах. В своем доме она не желала слышать о войне.

В мюнхенском доме делали новую ванную комнату, и Томасу пришлось вернуться в город, чтобы расплатиться с рабочими. Он был один в своем особняке, когда русские объявили мобилизацию.

Строитель, пришедший забрать плату, показал на мастеров.

– Сегодня они работают последний день, – сказал он. – Мы торопимся, потому что хотим закончить до вечера. Мир изменится, не пройдет и недели.

– Вы уверены? – спросил Томас.

– Скоро мы все будем ходить в военной форме. Сегодня делали ванные комнаты, завтра будем учить французов хорошим манерам. Французов мне жаль, глупая раса, но, если хоть один русский заявится в Мюнхен, я преподам ему урок, которого он никогда не забудет. Лучше русским держаться отсюда подальше.

В тот вечер Томас рано поужинал и удалился в свой кабинет. Внезапно он осознал, что каждое слово на этих полках было немецким словом. В отличие от Генриха, он не учил ни французского, ни итальянского. Мог читать несложные тексты по-английски, но его разговорные навыки пребывали в зачаточном состоянии. Томас снял с полки стихотворные сборники, купленные еще в Любеке: Гёте, Гейне, Гёльдерлин, Платен, Новалис. Он поставил небольшую стопку на пол рядом с креслом, думая, что, возможно, не скоро сможет позволить себе такую роскошь. Он листал стихотворения, простые по форме и меланхоличные, поэмы о любви, природе и одиночестве. Томас любил звонкую немецкую рифму, ее отточенность и завершенность.

Разрушить все это было несложно. Несмотря на военную мощь, Германия представлялась Томасу хрупкой. Она появилась на свет благодаря общему языку – языку этих стихов. Драгоценные сокровища духа таились в ее музыке и поэзии. Извечная готовность исследовать сложные и болезненные материи. Одинокую и ранимую Германию окружали страны, с которыми у нее не было ничего общего.

Томас переместился в гостиную, где принялся перебирать пластинки. Он прослушивал на фонографе только то, что ранее слушал в концертном зале. Томас вспомнил, как однажды в первые годы их с Катей брака Прингсхаймы пригласили его послушать Лео Слезака в «Лоэнгрине». Он отыскал среди записей арию «В краю святом». В оперном театре Мюнхена его тесть так громко аплодировал Слезаку, когда тот ее исполнял, что заслужил сердитые взгляды других зрителей.

Страстное томление в голосе певца пробуждало в душе размышления о том, что так легко было утратить. В сочинении Вагнера ощущалось вечное стремление к свету и знанию, порой робкое и нетвердое, но всегда обращенное к человеческому духу.

Томас опустил голову. Причиной надвигающейся войны было не отсутствие понимания. Встреча противоборствующих сторон не привела бы к обретению согласия. Другие страны ненавидели Германию и хотели ее гибели. Это и было причиной войны, думал Томас. Германия обрела могущество не только благодаря военной мощи и развитой промышленности, но и осознанию немецкого духа, глубине и серьезности вопросов, которые она перед собой ставила. Томас дослушал арию, сознавая: только в Германии способны понять, что значило находиться сейчас в этой комнате и какую силу и утешение даровала эта музыка тому, кто пребывал под ее чарами.

На следующее утро люди, читавшие его книги, подходили, чтобы пожать ему руку, словно он был одним из их лидеров. На улицах уже маршировали солдаты. В кафе Томас обратил внимание, как молоды, свежи и вежливы немецкие солдаты. Они двигались с достоинством и тактом, давая понять, что не потревожат его, занятого чтением газеты.

Он хотел написать что-то важное для Германии, но приближался вечер и пора было возвращаться в Бад-Тёльц. Новости о войне приводили Катю в отчаяние. После ужина она принялась расспрашивать его о ванной комнате. Он не стал рассказывать ей ни об одиноком вечере, проведенном среди музыки и поэзии, ни о том, что решил написать статью о войне.

На следующее утро киоскер стоял на пороге киоска с воинственным видом.

– Я отложил для вас газеты. Завтра Германия вступит в войну. Никаких сомнений быть не может. Пришло время национальной гордости.

Он говорил с таким напором, что Томас отпрянул.

– Неудивительно, что вы нервничаете, – продолжал Ганс. – Война – это не легкая прогулка, как думают некоторые.

Он бросил осуждающий взгляд на Томаса, который гадал, что такого оскорбительного киоскер нашел в его книгах.

– Генрих Манн приходится вам братом?