Волшебники парижской моды

Театральные критики, норовящие поставить имя создателя костюмов в один ряд с именем звезды, часто и не подозревали, что говорят об одной и той же персоне. В 1880 году, когда актриса порвала контракт с театром «Комеди Франсез» и отправилась в мировое турне, она заказала двадцать пять туалетов у «Лафферьер» – этот Дом был в большой моде в середине позапрошлого века. Те ее костюмы, ставшие уже историческим достоянием, создал Фрэд, прославленный специалист своего времени. В спектакле Сарду «Федора», показанном в 1882 году и ставшем одним из триумфов Бернар, ее туалеты произвели сенсацию. «Мы все обязательно закажем шляпы «а-ля Федора», – писал один критик, – сделаем прически, купим украшения и драгоценности как у Федоры и, конечно, скопируем очаровательные туалеты Федоры». «В них видна рука великого творца», – читаем мы в другой газете. Но кто этот «великий творец»? Сара Бернар пришла к Ворту и, жалуясь на своего портного, который загубил три из пяти туалетов к «Федоре», хотела заказать ему два костюма. Но Ворт не имел никакого желания делить свою славу с конкурентом, и ей пришлось заказать ему все пять платьев к спектаклю. Как же разгневался кутюрье, когда, присутствуя на премьере, увидел, что актриса обошлась двумя платьями из пяти, сшитых в его ателье! Он послал ей своего кассира и угрожал отдать под суд, если она не уплатит по счету. Надо ли говорить, что больше ноги Сары Бернар не было в Доме Ворта!

Сара Бернар, Нью-Йорк, 1916

Но ничто не могло сравниться с сенсационным успехом Бернар в пьесе Сарду «Теодора». Дивная Сара – императрица Византии! Теодора, бывшая куртизанка Теодора; правительница Востока и Запада святая Теодора – она здесь, на сцене, во всем блеске своего сияния! На создание этого образа актрису вдохновили старинные мозаики из итальянского города Равенны. На сцену вышла женщина, закутанная в черный плащ, расшитый рубинами, изумрудами и аметистами. Сара Бернар распустила слух, что ездила в Равенну, где во всех деталях изучила мозаику.

Историки театра приняли эти слова на веру, не проверяя их правдивости. Истина оказалась совсем другой: никакого путешествия Сара не совершала. Однако спустя уже несколько лет после премьеры съездила в Константинополь, чтобы вдохнуть глоток воздуха из атмосферы, в которой жила императрица Византии. Янко-бей, доверенное лицо султана Абдул-Хамида II[154]

, сопровождавший ее в той поездке, рассказывал в своих воспоминаниях: «Мы пришли к Святой Софии… нас подвели к мраморной колонне, на которой по-гречески высечено имя Теодоры. Увидев его, Сара встала на колени и благоговейно поцеловала надпись». Актриса, естественно, не могла предвидеть последствия своего поступка: султан приказал стереть эту надпись, объявив Бернар «нежелательной персоной» по политическим мотивам – она осквернила святое место.

От всех кутюрье Сара Бернар требовала соблюдать в создаваемых для нее туалетах придуманный ею стиль, даже в самых мелких деталях. Часто видели, как она с карандашом в руке спорит с декораторами. Сара изучала старинные гравюры и черпала вдохновение у современных художников. Очевидцы говорили, что она прогуливалась в парках, одетая в мужской костюм, при этом курила толстую сигару. Еще поговаривали, что однажды она получила письмо от какого-то портного, который предлагал ей фрак, притом не только не требовал за него денег, но еще и просил принять от него некоторую сумму за то, чтобы актриса не отвергла его дар.

Готовясь к роли в пьесе Эдмона Ростана[155] «Орленок», Бернар поехала в Вену и посетила замок Шенбрунн

[156], где жил сын Наполеона. Она разыскала гравюры с изображением австрийских солдат в военной форме и даже образцы тканей, из которых эта форма была сшита.

Не было ни одной роли, чтобы Сара не стремилась проникнуть во все детали костюма, который ей предстояло надеть, декораций, в каких будет играть, текста пьесы, где ей суждено жить. И разве имя этой великой трагедийной актрисы не заслуживает того, чтобы стоять рядом с именами великих волшебников моды?

Жак Дусе и Режан[157]

В 1815 году в подвальчике одного простого парижского дома располагалась лавочка, где человек по фамилии Дусе и его жена продавали чепцы и кружевные косынки («фишю»). Большая часть покупателей этой лавочки желали быть уверенными, что косынки, которые они покупали, сделаны из кружева, связанного вручную, а не изобретенными недавно специальными машинами.

Вот так, в разговорах со своими, знающими толк в кружевах клиентами мелкий торговец приобретал опыт и вскоре сам стал знатоком. Открыл свой магазин на бульваре Бомарше, где продавал самое красивое кружево, привезенное из Брюсселя и Малина, самое дорогое – из Алансона, тонкое, как паутина, с изумительным орнаментом. От клиенток, дам из богатых кварталов, не было отбоя.