Волшебники парижской моды

Микрокосм элегантности, воссозданный Прустом, – это мир болезненного, испорченного общества, тем сильнее цеплявшегося за собственное прошлое, чем явственнее видело приближение своего конца. Все их эфемерное эстетство благодаря Прусту стало «тонким и одухотворенным орудием цивилизации».

Золотой век

Париж 1900 года – начался новый век. Уже позабыты война и разруха, террор Коммуны. Да здравствует торжество комфорта, удобства и удовольствий! Политические кризисы, дело Дрейфуса, скандал вокруг Панамского канала стали всего лишь темным фоном блистающего Города Света – «веселого Парижа». Выросла Эйфелева башня, стройная и прозрачная, взлетев из недр бурлящего города. Мужчины и женщины пяти континентов стронулись со своих мест и прибыли в Париж, на Всемирную выставку. Смешение языков, мнений, умов – однако полная гармония там, куда съезжаются развлекаться: в кабаре «Мулен Руж» и «Фоли-Бержер», в ресторан «Максим».

Золотой век – это галантный век: все учтивы, назначают любовные свидания, пускаются в любовные приключения. Это эра алькова, страстного шепота, тайно брошенного взгляда, будоражащих ароматов духов.

Платье в стиле модерн, Париж, 1900-е гг.

В первую очередь это царство женщин-парижанок. Портнихи и портные, ювелиры и декораторы удвоили свои усилия, чтобы еще более усилить шарм своих клиенток, подчеркнуть их прелести. Все вокруг пронизано лучами света, исходящего от дам. В изгибах их тел повторяются очертания фасадов домов, декорированных волютами, плавные, текучие линии мебели с изогнутыми очертаниями всевозможных безделушек. Кокетство и милый щебет дам перекликаются с причудливо переплетенными узорами орнаментов, волнообразными формами, с опаловыми расцветками. Только стараниями дам и только для них возник новый стиль в искусстве – причудливый и редкостный стиль модерн.

Архитектура платья упростилась: четкий бюст, осиная талия плавно перетекает в выгиб великолепных бедер. Зато какое обилие аксессуаров, блестящее смешение тканей, украшенных орнаментами и вышивкой жемчугом! Болеро взлетают кружевными воланами и муслиновыми оборками; ткани переливаются всеми оттенками цветов морской волны, лиловым и пастельно-голубым. Юбка, облегая колени, расширяется книзу. Боа из перьев, огромные шляпы, украшенные птицами и фруктами, арабески кулонов и серег – все это женщина-цветок, живое воплощение нового искусства.

Корсет повторяет форму тела, подгоняя его к требованиям нового стиля. Еще совсем молоденькие девушки, в возрасте нимфеток, уже спешат к мастерам, изготавливающим корсеты. То время было апофеозом корсетов во всех вариантах: он был и оружием честной женщины, и крепостью кокотки, которую так легко взять приступом.

Актриса кабаре, Париж, 1890-е гг.

Золотой век проложил резкую границу между мужчинами и женщинами. После обеда дамы возвращались в гостиную, а мужчины шли в курительную комнату. По наступлении полуночи элегантная публика из аристократических и финансовых кругов отправляется ужинать к «Максиму» – истинный рай для полусвета, где все чувствуют себя как дома. Метрдотель прославленного ресторана, по фамилии Гюго, знает всех своих посетителей: Бони де Кастеллана[204]

, последнего из денди; Жака Дусе, требующего, чтобы его туфли ежедневно покрывали свежим лаком; помнит и аккуратных плательщиков и должников; принимает известных кокоток, которые задают тон и делают моду, – Эмильенну Д’Алансон[205], Лиану де Пужи[206], прекрасную Отеро[207].

Примерка корсета, ок. 1900

Актриса Анна Уилсон, Сан-Франциско, 1902

Но само швейное искусство, несмотря на такие усилия, не развивалось. Лишенное духа, оно стало таким же слащавым, как репортажи о моде, которую называли то богиней, то капризной дамой, то маленькой проказницей или великой кокеткой. Кутюрье изо всех сил противились вмешательству художников в моду, куда все больше просачивалось мотивов и форм декоративного искусства. Модельеры желали единолично царить в мире элегантности, однако, не имея свежих идей, сдались на милость безделушек, воланов, бантов, складочек-плиссе, декоративных пуговиц. Больше чем когда-либо они искали вдохновения, просматривая старые гравюры. Репортер одной газеты высказал даже предположение: не отсутствие ли идей у кутюрье явилось причиной участившихся краж старинных гравюр с модами из библиотек.