Волшебство на один укус

– Нет. – Нин открыл банку и выпустил жука в миску с глазурью.

Стоя в кромешной темноте, Роз прислушивалась к собственному дыханию, как вдруг жук начал светиться, подобно светляку, и бегать по краю миски, с треском рассыпая из-под крылышек яркие оранжевые искры, сразу напомнившие Роз бенгальские огни, которые она с братьями зажигала на заднем дворе Четвертого июля[20]: сверкающие палочки так же шипели и плевались.

Нин большой ложкой переложил жука в соседнюю миску, где тот, светясь неоново-зеленым, стал рассыпать зеленые же искры. В третьей миске он устроил фейерверк розового цвета, а в четвертой, последней, – закружил по ободу, рисуя ярко-голубые, как разряды молний, орбиты. Перед глазами Роз заплясали светящиеся хвосты искр, так что ей пришлось сморгнуть и отвернуться в сторону.

Наконец жук перестал светиться, и Нин вернул его в банку из красного стекла, которую надежно закрыл крышкой.

Роз сняла сварочную маску, стерла со лба крупные капли пота и увидела, что глазурь в четырех мисках сделалась неоново-оранжевой, неоново-зеленой, неоново-розовой и неоново-голубой. Жук, невзрачный и явно изможденный, тихо копошился в банке.

– Ну и ну, – сказала Мардж и часто-часто заморгала. – Ну и ну.

– Занятно, – пробормотала Роз, листая «Апокрифы» в поисках упоминаний слепящего жука.

Нужная страница нашлась быстро:

И случилось так, что лета 1832-го прибыл заезжий британский торговец Деверил Шенк, потомок Альбатроса Чудса, в тайское поселение Сонгкрам и обнаружил слепящего жука, обитателя диких джунглей Юго-Восточной Азии. И взял Деверил Шенк волшебные искры, что высекал оный жук, и расцветил ими глазурь ядовитого пирога, коим накормил правящую семью Сонгкрама, угрожавшую выслать его вон. И употребили члены монаршего рода отравленный пирог в пищу, ибо сияющая глазурь заворожила их взор.

– Кошмар! – возмутилась Мардж, которая тоже прочла историю, склонившись над плечом Роз.

– И не говорите, – согласилась Роз.

Мардж перевела взгляд на карточку с рецептом, записанным рукой Лили.

– Оригинального рецепта я не видела, пользовалась только той версией, что оставила нам предыдущая директриса. – Старшая пекарша сделала глубокий театральный вздох и покачала головой: – Альбатрос Чудс травил людей! Что же у вас за семейка такая?

– Альбатрос мне не родня, – парировала Роз, чувствуя необходимость оправдаться.

Увы, объяснять сложную генеалогию Чудсов и то, каким образом незатихающая вражда между братьями, добросердечным Филбертом и жестоким Альбатросом, привела к возникновению двух видов кухонного волшебства, было некогда. Существовало полезное волшебство, которое творила мама Роз (и она сама, напомнила себе девочка), и зловещее, черное волшебство Альбатроса и его потомков.

– Ладно, не важно. Конечно, эти штуки, – Роз указала на миски, выстроенные в ряд на столе, – ужас, но не ужас-ужас.

– В каком смысле? – Гус снова вскочил на стол. Он задрожал, и шерсть на нем встала дыбом. – Лично я ненавижу жуков.

– «Мерцарики», приготовленные по этому рецепту, притягательны только с виду, – пояснила Роз, – а должны быть такими же еще и на вкус.

Джин, стоявший в сторонке, неторопливо приблизился к остальным. Роз жестом велела Гусу молчать: провела пальцем по губам, словно застегнула замок-молнию.

– Она мастер своего дела! – Джин одобрительно похлопал ее по плечу.

– Верно! – хором воскликнули Мелани и Фелани, глядя в одну из четырех мисок.

Роз просияла, нашла в «Апокрифах» рецепт – воистину чудовищный – и углубилась в чтение.