Воображаемые девушки

Парни рядом с нами завопили, подначивая нас. Ветер врывался в открытые окна, бросал мои волосы в мое же лицо. Парни на заднем сиденье сказали нам перестать ссориться, не стесняться и начать целоваться уже. Даже Оуэн вмешался, впервые за всю поездку взглянув на меня и спросив, какого черта происходит.

Но я и сама мало что понимала. Я выглянула в окно и у дороги, по которой мы неслись, увидела знак старой магистрали. На нем была странно изогнутая закорючка, предупреждающая водителей об опасных поворотах впереди, и в это быстрое мгновение – когда увидела его и когда он остался позади – я вдруг осознала, как далеко мы уехали от всего, что было мне знакомо, так далеко, что я никогда не смогу вернуться к Руби.

И может быть, это случилось тогда, а может быть, в тот короткий момент, когда мы проехали знак и въехали в другой город, но ее крики смолкли, а холодное, костлявое лицо больше не прижималось к моей ладони. В эту самую секунду я больше не чувствовала ее рядом и упала на сиденье, которое вдруг оказалось пустым.

Я больше не сжимала ладонью ее рот – потому что больше нечего было сжимать. Рядом со мной никого не было.

Я повернулась к мальчишкам. Они спорили, какой диск поставить в магнитолу. Оуэн сидел ко мне спиной и смотрел в окна. Мы были в десяти, может быть пятнадцати, минутах езды от Хай-Фолз.

Я похлопала по сиденью. Потом села прямо и посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида.

Как только мы пересекли границу города, девчонка, которая теснилась рядом со мной на заднем сиденье, чей рот я только что сжимала рукой, чье имя проклинала, – Лондон – исчезла.

18

Стоп

– Стоп! – закричала я во все горло. – Остановите машину!

Парень за рулем резко свернул направо, и автомобиль, дернувшись, остановился у обочины. Мои руки были на месте, голова на плечах, мое тело не было повреждено – все, как и должно быть. Я безумными глазами оглядывала машину – ее не было на сиденье рядом со мной, ни спереди, ни сзади, где все пространство занимали огромные динамики. Я крутилась на месте, всматриваясь в пустоту дороги позади нас. Она… выпрыгнула из окна, когда я отвернулась?

Иначе как еще она могла исчезнуть?

Музыка затихла, и все четыре парня уставились на меня во все глаза. Сквозь тишину до нас доносился шорох листьев, едва слышные порывы ветра раздували наши волосы, и время от времени раздавался тихий скулеж, пугающий и по-настоящему отвратительный звук – мне потребовалась целая вечность, чтобы понять, что этот звук издавала я сама.

– Какого черта! – закричал парень за рулем.

– Что она приняла? Оу, что ты ей дал?

– Ничего я ей не давал. Может, она сама что-то приняла, мне откуда знать?

Они говорили об мне так, словно меня с ними не было.

– Почему она кричала? По-моему, у меня лопнули перепонки.

– Чувак, что на нее нашло?

– Где мы? – наконец подала голос я.

– За Розендейлом, наверное, – осторожно глядя на меня, ответил водитель. – Может, в Стоун-Ридже.

Мы всего на несколько метров отъехали от условной границы города, и Лондон исчезла. Но никто из них этого, казалось, даже не заметил.

Почему никто из них не пребывает в шоке? Не спрашивает, куда она делась? Не ранена ли и не истекает ли кровью где-то на дороге? Почему никто не интересуется, как девчонка может исчезнуть прямо у них на глазах? Почему никто из них не кричит?

Пришлось спросить мне.

– Куда она делась?

– Что? Кто?

– Лондон!

Водитель вскинул руки.

– Лучше спроси, где ближайшая психушка.

Я повернулась к Оуэну. Коснулась его и прошептала:

– Она сидела вот здесь. – Я показала на пустое место рядом с собой.

Он даже не стал смотреть мне в глаза, вместо этого глядя на какую-то точку у меня на лбу слева.

– Это ведь шутка, да? – Оуэн умолк. – Да?

Я обвела их взглядом. Никто не видел, как она исчезла. Они понятия не имели, о чем я говорила.

– Да, – ответила я. – Простите. Это было не смешно.

Один из парней на заднем сиденье неуклюже рассмеялся, остальные тоже приняли мой ответ. За исключением Оуэна.

– Нет, – с отрешенным взглядом сказал он. – Совсем не смешно.

Сколько всего обрело для меня смысл, прямо там, на заднем сиденье красной машины! Все сходилось. Если она не лежала где-то на двухполосной дороге, значит, я могла быть точно уверена. Если она не выпрыгнула в открытое окно, значит, исчезла. Она как будто перестала существовать, стоило нам выехать за территорию нашего городка.

Вот только все эти «если».

Я открыла дверь и вышла на асфальт. Я искала тело, но никакого тела не было. Да его и не могло быть – потому что здесь, за пределами города, Лондон в мире живых не существовало. Здесь, где посреди дороги криво стояла красная машина с открытой дверью и где я пыталась отыскать ее следы, она жила лишь в моем воображении. Здесь она умерла два года назад.