Вопль археоптерикса

В море с воплем спикировала большая кожистая птица. Очень похожая на наших птеродактилей, но крупнее. Птица вынырнула, заверещала пронзительно, бросилась опять в воду. И тут же вылетела, закружила. Невдалеке показался горб зверюги. Гладкая спина мелькнула, исчезла, вымахнула вдруг длиннющая, сверкающая на солнце шея с маленькой головой и пошла в сторону берега. Я разочарованно следил за ней – думал-то, что сейчас и сцепятся. Вода – воздух, кто кого. Но вот огромная туша с малюсенькой головой опять показалась над поверхностью и медленно двинула на мелководье. Пикирующий бомбардировщик носился с криками вокруг зверюги.

– Завтрак уходит, переживает, – усмехнулся Алешка.

– С калибром промахнулся, – ответил я, – ну что, ты за ноги, я за руки, в ширину втроем здесь не пройдем.

Так и двинулись. Ветер мешал, но идти по стене недалеко, это на карачках долго получилось. Спустились в том же порядке. Я уже стоял на земле, оттягивал веревку, чтобы окончательно не прикончить немца о стенку. Он, похоже, давно без сознания – крутился в своей петле и больше походил на груз какой-нибудь, чем на человека. Развязывая узлы, Алексей сказал:

– Давай одну стропу на стене оставим. Кто его знает, вдруг придется опять на ту сторону отправиться, пригодится. Понадобится – вернуться за ней не долго.

– Да, надо оставить, – кивнул я. Здесь, под кронами деревьев, уже казалось, лагерь совсем рядом.

Привычные места, не то что на берегу – там не оставляло неприятное ощущение, что ты с любой точки как на ладони. Теперь дело пойдет быстрее, прогулка по джунглям по сравнению со скалолазанием – ерунда. Но это только показалось так, когда вниз спустились. Сюда ведь без груза шли. Однако в лагерь-то все равно двигать надо, и раз немца через гребень перетащили, то не бросать же его. Глотнули теплой вонючей воды из фляжки, все той же, что из самого лагеря с собой несли, на берегу свежей взять негде. Немца развязали и напоили, но ему много и не надо. Начал жадно, пара глотков, и все, отвалился.

Фриц особенных признаков жизни не подавал: дохлым не казался и идти самостоятельно стремления не обозначал. Ехать, значит, желает. Алешка будто мысли мои прочитал:

– Тащить его под руки по джунглям? Нет уж.

Он пошарил глазами вокруг тропы. Уставился на толстую ветку араукарии, затянутую лианами и мхами.

– Топор зря не взяли. Но просека – это дело государственной важности.

Он подпрыгнул и повис на ветке, раскачался, попружинил вверх-вниз.

– Ну, держись. – Я ухватился за него, поджав ноги. Алешка матюкнулся, но удержался. Раздался треск.

И мы свалились.

Ветка оказалась подходящей, нашли другую такую же. Повторили маневр. Переплели ветки лианами. Устали как черти, облепленные мухами и смолой. Лианы то рвались, то путались, но носилки получились хорошие. Я улегся в них – для проверки, а если сказать честно, отдохнуть. И прорвал все, что мы плели, высунув языки от старания, наверное, полчаса.

– Ты, капитан, отъелся на птеродактилях, фрицев против тебя штуки три надо, – расхохотался Алешка, наблюдая мои барахтанья в стянутых лианами силках-носилках.

Фриц вроде бы спал. Как ни взгляну на него, все глаза, запавшие в глазницы, будто у мертвеца, закрыты.

Перетянули перекладины еще раз. Проверять больше не стали – провалится фашист, ну и ладно. Загрузили его в травяную люльку и пошли. Я впереди, Алешка сзади.

Дорога неблизкая, иди и иди, знай от веток уворачивайся, руки заняты. Носилки то под колени тыкались, то назад тянули. Один раз тропу перегородил огромный тепловоз с гребнем и выводком. Нас он попросту не заметил, понятное дело. А тут стоишь истуканом со своим грузом – хоть бы рулевой, сидящий в малюсенькой головенке этого аппарата, свернуть в нашу сторону не решил.

Потом начинает шею ломить, руки резать, перехватываешь поудобнее. Фриц пару раз на повороте из люльки своей вывалился. Поржали из последних сил, подняли да дальше пошли. Жарища, под деревьями духота страшная и тучи насекомых, обрадовавшихся нам, как второму горячему.

А долго мы уже тут, у динозавров, находимся, какие дороги протоптали. Сумерки вовсю, а идем прямо по курсу. Но почти стемнело, значит, назад шли вдвое дольше, чем вчера утром к «юнкерсу».

Вот и озеро… окунуться бы.

– Купаться будем? – говорю.

– Будем, – доносится усталое сзади.

Точно, кто же откажется. И до лагеря рукой подать, и ночь уже, а мимо озера пройти никак не хочется. Положили носилки на землю. В темноте слышно, как волна мягко накатывает на глинистый берег. Черт. Как этого оставлять рядом с оружием? А с пистолетом в зубах разве купание? Я, наполовину сняв гимнастерку, натянул ее обратно, разочарованно скомандовал, садясь на песок:

– Отставить купаться.

Из-за немца не окунемся? Много чести.

– Двигай в воду, – говорю. – Не оставлять же ТТ рядом с фрицем. Я после тебя.

Тьфу ты, то отставить, то не отставить… Метания устроил.