Вор черной масти

- Останусь жив, - объяснил я. - К ней вернусь. А пока я в командировке, пусть Клава мое полковничье жалование получает. Две с половиной тысячи в месяц, да с северными надбавками... Если не вернусь - ей хоть пенсию мою платить будут...

Будучи финансистом, я знал, что рубль в СССР в это время был равен около четырех долларов САСШ. Это было время, когда Америка была много слабее нашей страны в финансовом плане и ее народ жил беднее.

Волосников долго смотрел на меня, вздохнул. Видно что-то шевельнулось в его душе.

- Правильно! - произнес он. И положив паспорт Клавдии себе в карман пиджака, вышел со двора.

Я вернулся в дом один. Клавдия, увидев меня в одиночестве, переменилась в лице:

- Что с тобой, Наум? А твой друг, где же?

Как это женщины умеют все так тонко чувствовать?

- Вечером придет. Садись за стол, Клава, есть событие, за которое сто грамм фронтовых принять надо.

- Умер, что ли, кто?

- Да нет, как раз наоборот, - попытался сострить я. - Полковник родился. Мне присвоили очередное звание полковник! Буду теперь к генеральской звезде стремиться.

И не удержавшись, лихо прихвастнул:

- Товарищ Сталин лично подписывал! Но об этом всем молчок!

- Да что ж ты шутишь так, Наум? Пришел домой с радостью, а выглядишь, как будто похоронку получил!

И вдруг засмеялась игриво, радостно:

- С подполковником спала, а с полковником еще не пробовала! Интересно, есть ли разница?

Я сграбастал ее в свои объятия, и мы замерли, слушая удары сердец друг друга. Мне оставалось быть вместе с Клавдией всего двое коротких суток...

А через полтора часа Мария привезла к Клавдии ее детей и свекровь. Дети радостно прыгали вокруг матери и рассказывали, как они жили у тети, показывали игрушки, которые получили в подарок. Особенно их радовали миниатюрные стальные солдатики и мяч футбольный, кожаный, настоящий.

- Клава, - сказал я, когда радость встречи постепенно утихла. - У нас сегодня вечером соберутся гости. Нужно нам организовать угощение... Стол накрыть хороший, по-праздничному. И, если у тебя есть подруга интересная, с языком длинным, как помело, пригласи ее тоже...

Клавдия посмотрела на меня понимающе. Идеальная подруга для разведчика! Только спросила:

- Самая болтливая нужна?

- Во-во! - рассмеялся я. - Сорока-белобока! Чтоб новости на хвосте разносила. Что бы все вокруг знали, что у тебя теперь мужик есть, и никто не интересовался, откуда у тебя достаток в доме. Это важно.

- Сколько гостей будет?

- Трое моих, твоя "сорока", всего, значит, четверо.

Мария, молчаливо прослушала наш короткий разговор с Клавдией и пообещала:

- Мы приедем обязательно, Михаил Аркадьевич.

Она назвала меня настоящим именем! Значит, конспирация больше мне не нужна...

15 июня 1949 года. 19 часов 02 минуты по местному времени.

Юго-восточная окраина города Читы.

***

Все мои гости собрались вечером. Кроме Волосникова, Марии и ее спутника, бывшего долгое время моим "шпиком", который назвал себя Алексеем, пришла Нюра, соседка Клавдии и ее ровесница.

Свекровь Клавдии отказалась сесть с нами за стол, объяснив, что не хочет мешать нашей беседе. Между тем она исправно следила, что бы тарелки у гостей не пустовали, и исправно подносила горячительные напитки.

Стол по тем временам получился богатым. Нюра, которая раньше никогда не видела никого из присутствующих, не могла понять, кто мы такие. Но я быстро удовлетворил ее любопытство, объяснив, что я и все остальные - геологи, работающие по разведкам золотых россыпей и она была вполне довольна данными мной объяснениями. Сам я представился начальником партии, хорошим знакомым Клавдии, которого можно называть именем Михаил.

Мы сели за стол и первый тост, как было принято, подняли за товарища Сталина. Выпили за ударную работу, за присутствующих дам. После чего Волосников извлек из кармана какую-то бумагу и, встав, объявил с какой-то торжественностью:

- Дорогие, Михаил и Клавдия! Разрешите мне поздравить вас от себя и лица нашего руководства треста с законным браком на основании записи актов гражданского состояния. Отныне вы муж и жена, я вам желаю счастья, любви и долгих лет жизни!

С этими словами Волосников протянул Клавдии ее паспорт и свидетельство о браке.

Видели бы вы ее глаза! Она несмело приняла бумагу. Посмотрела в нее и обвела всех растерянным взглядом. Потом повернулась ко мне, требуя разъяснения. Но все разъяснил не я, а Волосников, который поднял бокал и провозгласил:

- Горько!

Все одновременно зашумели, задвигали стульями вставая. И только тут Клавдия поверила, что это не шутка.

Отношения к браку в послевоенном СССР было очень серьезным. Женщины крайне редко выходили замуж не по любви. Поэтому свидетельство о заключенном браке было для Клавдии огромным подарком. Даже больше, воплощением мечты!

Нюра бросилась тормошить подругу, упрекая ее в том, что она скрывала свои отношения со мной. Клавдия, вся пунцовая от смущения, отмахивалась и бормотала что-то маловразумительное.