Восемь мечей

Никогда прежде Хью не видел, чтобы отец из-за своего хобби становился таким злорадным и язвительным. Более того, он вдруг заметил, что годы брали над епископом верх и его стало так легко вывести из равновесия. В прошлом, какие бы сатирические замечания ни отпускали в его адрес, ни у кого не возникало ни малейшего сомнения в его справедливости или интеллекте. Теперь же Хью видел перед собой лишь оболочку его прежнего: седовласую голову, дряблые щеки и поджатые губы. Он прожил долгую и насыщенную жизнь, а теперь начинал впадать в детство. Всего лишь за год… Только теперь Хью осознал, каким ударом будет для него убеждение, что его предали, – будто само Провидение, которое он так почитал, решило одурачить его, будто над ним решили поиздеваться. Это было совершенно не смешно. Злейшая шутка состояла в том, что он воспринимал все это серьезно. Должен же быть в этом хоть какой-то смысл… Хью не верил в то, что Морган был виновен, хотя бы из-за смутного чувства, что такие люди, как Морган, не совершают убийств, ведь они постоянно пишут о них книжки и относятся к убийцам как к мифическим созданиям вроде единорогов и грифонов, которым нет места в реальном мире. Он сомневался, что и его отец в это верил. У Хью возникло подозрение, что епископу хотелось обвинить кого угодно, раз ему подвернулась такая возможность, и не важно, что он думал на самом деле.

Мысли Хью были заняты хитросплетениями этого дела, вопросом о том, как скоро он сможет увидеться с Патрисией, и тем, почему вся эта нелепица должна была приключиться именно сейчас. Пока он плелся за отцом через гостиную, кто-то злобно и оглушительно хлопнул дверью. Дверью библиотеки. Дж. Р. Берк протопал в гостиную, на его лице была сардоническая ухмылка, а глаза за стеклами очков пылали огнем недавней битвы. Он пристально посмотрел на вошедших и скривил губы. Затем вынул трубку изо рта и указал ею себе за плечо.

– Вечер добрый, – обратился он к епископу, – мне велели разыскать вас. И вас, молодой человек. Я представил свои доказательства, и пусть набьют ими трубки и выкурят их, если им так угодно. Пф-пф-пф. – Он склонил голову набок с довольным выражением лица. – Ступайте. Чем больше народу, тем веселее. Там просто ад разверзся.

Епископ поднял голову и приосанился.

– Я знал, – ответил он, – что рано или поздно они попросят меня прийти. У меня есть кое-что, от чего они просто упадут… Что там творится, мистер Берк?

– Речь про адвоката Деппинга, – с усмешкой стал объяснять Дж. Р. – Оказалось, вдобавок к тому, что он был адвокатом Деппинга, он работал и на Спинелли. И как ласковый теленок, сосал двух маток, если позволите… Вперед. И вас, и вашего сына ждут.

Глава двенадцатая

Спинелли раскладывает Таро

Библиотека представляла собой длинную узкую комнату, с одной ее стороны располагались камин и книжные полки, а с другой – окна, выходящие на террасу. В ней преобладали мрачные и в то же время вычурные цвета; на окнах висели тяжелые коричневые занавески, как и на двойных дверях в дальнем конце стиснутой комнаты. Все настенные светильники горели под желтоватыми плафонами, горел и стеклянный канделябр. Дым окутывал всю комнату голубой пеленой. За ней виднелся доктор Фелл, рассевшийся за заваленным бумагами столом, его двойной подбородок прижимался к воротничку рубашки, он что-то рисовал в блокноте. Рядом с ним – инспектор Мерч, перед которым была разложена уйма бумаг, он сидел, откинувшись назад, его взлохмаченные песочные усы ходили туда-сюда, словно щетка. Водянистые голубые глаза смотрели сердито и растерянно. Должно быть, он только что закончил что-то говорить улыбчивым господам, сидевшим на диване у стола.

– …И я уверен, вы примете во внимание, – мягко проговорили с дивана, – те этические и юридические трудности, с которыми я столкнулся. Вы благоразумный человек, мистер Мерч. Все мы (я надеюсь) благоразумные люди. Хм… – Говорящий повернулся в сторону Донованов, старшего и младшего, когда те вошли.

Доктор Фелл оторвался от рисования и помахал рукой.

– Проходите, – пригласил он. – Это мистер Лангдон. Присаживайтесь. Помощь нам очень пригодилась бы.

Мистер Тесеус Лангдон был одним из этих улыбчивых господ, обладателей приятных манер и слишком уж тренированной выдержки, умеющих произвести впечатление подкупающей откровенности. Их вкрадчивые голоса и словно извиняющаяся улыбка внушали доверие. Они умели поговорить о погоде так, словно сообщали вам государственную тайну. Сам мистер Лангдон выглядел довольно солидно. У него были пунцовое лицо, редкие каштановые волосы, зачесанные наверх с низкого лба, широкий рот и взгляд сторожевого пса. Он сидел, откинувшись на диване, непринужденно и одновременно с достоинством, держа на коленях свои холеные руки. На его полосатых брюках не было ни складочки, а воротник-стойка выглядел безукоризненно, несмотря на жару. Привстав, он поклонился вошедшим.