Восемь мечей

– Колоду Таро, инспектор, – уверенно продолжил доктор Фелл, – должно быть, изобрели в Египте. Но эту карту, похоже, нарисовали по французскому образцу, по образу и подобию игральных карт времен Карла Пятого. Из семидесяти двух карт двадцать две – это старшие арканы, а остальные пятьдесят шесть – младшие. Нетрудно догадаться, что такая колода и даже знания о том, как ею пользоваться, – большая редкость. Младшие арканы делятся на четыре масти – вроде обычных червей, треф, пик и бубен. В случае Таро они называются…

– …Жезлы, кубки, пентакли и мечи, – закончил за него Спинелли, осматривая свои ногти, – но мне вот что интересно: где вы ее нашли? В вещах Деппинга?

Доктор Фелл подобрал карту и продолжил:

– У каждой карты есть свое определенное значение. Не стану углубляться в методы предсказания будущего, но, думаю, значение вас заинтересует… Вопрос за вопрос, мистер Спинелли. У Деппинга была колода Таро?

– Была. Он сам ее разработал по какой-то книжке. И отвалил целую кучу денег компании, производящей игральные карты, чтобы они ее напечатали. Но эта карта не из его колоды… разве что он сам ее нарисовал. Вот мой вопрос: где вы ее взяли?

– У нас есть основания полагать, что ее оставил убийца в качестве какого-то символа. Не перевелись еще на просторах Глостера великие маги? – пропел доктор Фелл.

Спинелли посмотрел прямо перед собой. Донован мог бы поклясться, что он что-то увидел. Но Спинелли лишь хихикнул.

– И что эта карта означает? – спросил Мерч.

– Скажите ему, – произнес доктор Фелл и замолчал.

Американец наслаждался моментом. Он театрально оглядел публику сначала по одну сторону от себя, потом по другую:

– О, я вам скажу, джентльмены. Она означает, что он получил по заслугам. Восемь мечей означают высший суд. Возмездие настигло и его, и Господу ведомо, что он это заслужил.

Глава тринадцатая

Бронежилет

Все присутствующие вновь остались наедине со своими мыслями – за каждым новым поворотом была новая развилка, в каждом открытом сундуке будто по волшебству оказывался точно такой же. В библиотеке стало совсем душно. Откуда-то из другого конца дома послышался бой часов. Пробило девять, прежде чем доктор Фелл вновь заговорил:

– Что ж, с этим все понятно. Замечательно. А теперь расскажите, что вам известно о самом Деппинге и о том, что произошло той ночью.

– Мистер Треверс, как ваш адвокат, – Лангдон вклинился в беседу так резко, как если бы до этого собирался с мыслями, перед тем как выскочить из-под одеяла морозным утром; вид у него теперь был довольно растрепанный из-за того, что он обильно потел, – как ваш адвокат, настаиваю на том, чтобы переговорить с вами наедине во избежание опрометчивых шагов…

Спинелли взглянул на него в упор.

– Ишь как выкипает, черт, – пыша злобой, проговорил он, подаваясь вперед, – аж вспотел! Давай-давай! А я полюбуюсь… В двух словах, – несколько расслабившись, продолжил он, – Ник Деппинг (он тогда еще не звался Септимусом) был из самых крутых перцев, каких только нам поставляли из Англии. Кроме шуток, котелок у него варил что надо! Этого у него не отнять. Он причалил в Штаты где-то лет восемь-девять назад, как и многие бриташки, решил попытать удачу; покумекал и надумал поучить местных оригинальному способу шантажа, это на родине-то шантажа! Уж не знаю, как он схлестнулся с Джетом Мейфри. Мейфри тогда еще не был такой важной птицей; он тогда все околачивался по злачным местам, может, и ходила под ним парочка бандитов, которые делали за него всю грязную работенку, – но на этом все. Вот Деппинг-то его ввысь и вознес. Деппинг примчал в Нью-Йорк и жил себе поживал в свое удовольствие, лишний раз не высовывался, пока не нашел кого искал, и уже через год… – Спинелли сделал широкий жест рукой. – Вы должны понимать, речь не о пьянках идет. Он там политикой занимался, кого нагревал на бабки, у кого вымогал, кому предлагал протекцию – боже ж ты мой, он так все это проворачивал, что до него никто и не додумался бы! И он не был каким-то там бандюганом: пушки шли в ход только в самом крайнем случае, и даже в таком случае никто и не подумал бы про гангстерскую разборку. «А чего светиться? – говорил он. – Пусть другие отдуваются». Однажды он организовал целый мошеннический синдикат: в отелях на него работали двадцать две женщины. Помощник окружного прокурора сунул нос в это дело. Ник Деппинг со всем разобрался, подложил улики и отравил мужика так, что все указывало на его жену, вот женушка на электрический стул и присела.

Спинелли закурил и откинулся на спинку с выражением душегубского восхищения.

– Видите? Он промышлял по мелочи тут и там, так что крупным воротилам не было до него дела. Он никогда с ними не тягался, поэтому они оставили его в покое. Вымогательство, шантаж. На этой почве мы и сошлись. Я не захотел с ним работать. И что из этого вышло? А то – он на пять лет меня упек за решетку.