Восходящая Тень

– Вы не пожелали помочь нам, – продолжил юноша холодным и твердым как сталь голосом. – И не только нам, – если вы хоть кому-то в Двуречье помогли, то разве что случайно. Троллоки убивали людей, опустошали поля и фермы, а вы выискивали приспешников Темного среди деревенского люда, где их отродясь не бывало.

Борнхальд поежился, но глаза его по-прежнему лихорадочно горели.

– Уводи своих людей, Борнхальд, – решительно заявил Перрин, – и не только из Эмондова Луга, но и вообще из Двуречья. Сей же час. Уходите!

– Рано или поздно я увижу тебя на виселице, – тихо произнес Борнхальд и, взмахнув рукой, чтобы солдаты следовали за ним, направил коня прямо на Перрина.

Тот повернул Ходока и отъехал в сторону. Он хотел, чтобы белоплащники убрались из Двуречья, но не намеревался проливать кровь. Вздумалось Борнхальду напоследок вести себя вызывающе, ну и ладно.

Борнхальд больше ни разу не повернул головы, но Байар глядел на Перрина с лютой злобой, а Фарран – как ни странно – чуть ли не с сожалением. Остальные белоплащники смотрели прямо перед собой. Кольцо двуреченцев медленно разомкнулось, и колонна белоплащников, бряцая железом, двинулась на север.

К Перрину подошли люди в старых, плохо подогнанных доспехах. Было их то ли десяток, то ли дюжина, все незнакомые. Удалявшихся белоплащников они проводили неприязненными взглядами. Возглавлял эту группу седовласый широконосый малый с обветренным лицом, облаченный в длинную, до колен, и побитую ржавчиной кольчугу, из-под шейного выреза которой виднелся ворот обычного деревенского кафтана. Он неуклюже поклонился Перрину, перегнувшись через собственный лук.

– Я – Джеринвар Барстир, милорд Перрин, а люди кличут меня попросту Джером. – Говорил он торопливо, будто боялся, что его в любой момент прервут. – Прошу прощения за беспокойство. Наши парни приглядят за этими белоплащниками, ежели вы, конечно, не против. Все одно многим из нас не терпится вернуться домой, пусть даже мы не поспеем до темноты. У нас в Сторожевом Холме этих молодцов в белых плащах тоже полным-полно, но они оттуда носу не высунут. Мы сюда отправились, а они ни с места – без приказа даже своих выручать не тронутся. Сказали, им велено там оставаться. И я вам так скажу, лорд Перрин: дураки они все набитые. Надоели нам так, что самое время их выставить. Толку от них никакого – только и знают, что соваться в чужие дома да подбивать добрых людей доносить на соседей. – Он смущенно взглянул на Фэйли и опустил голову, но поток слов при этом ничуть не замедлился. – Прошу прощения и у вас, миледи Фэйли, за то, что побеспокоил вас и вашего лорда. Я просто хотел, чтобы он знал: мы – с ним. А жена у вас славная, достойный лорд, расчудесная женщина. Лучше и быть не может. Вы уж не обессудьте, леди Фэйли, я по-простому говорю, как умею. Ну что ж, мы, пожалуй, и тронемся, пока светло. Что болтать попусту – языком овец не стригут. Еще раз простите, лорд Перрин. Простите, леди Фэйли. – Он снова отвесил низкий поклон, остальные последовали его примеру, и весь отряд удалился, подгоняемый бурчанием своего предводителя. – Идем, нечего отнимать время у лорда и леди. Им и без нас есть чем заняться, да и нам тоже.

– Кто это такой? – спросил Перрин, слегка ошарашенный этим словесным потоком. Эдак тараторить не умели, пожалуй, и Дейз Конгар с Кенном Буйе, вместе взятые. – Ты его знаешь, Фэйли? Он из Сторожевого Холма?

– Мастер Барстир – мэр Сторожевого Холма, ну а остальные – члены Совета деревни. Круг женщин тоже отправит к тебе делегацию во главе с Эдель Гаэлин, тамошней Мудрой, но попозже, как только станет ясно, что дорога безопасна. Они говорят, что хотят взглянуть, на что годится «этот лорд Перрин», но сами приставали ко мне, чтобы я научила их делать реверанс. А Эдель Гаэлин пришлет тебе своих яблочных пирогов.

– Ох, чтоб мне сгореть! – выдохнул Перрин. Как видно, эта зараза распространяется. Зря он не пресек все это в самом начале. – Эй, вы! – крикнул он вслед удалявшимся мужчинам. – Не называйте меня так! Я – кузнец! Слышите? Кузнец!

Джер Барстир обернулся, помахал Перрину рукой, вновь поклонился и поторопил остальных, чтобы те уходили.

Фэйли расхохоталась и дернула Перрина за бороду:

– Милый ты дурачок, мой лорд кузнец. Поздно поворачивать назад – ничего уже не изменишь. – Неожиданно ее улыбка стала совсем лукавой. – Скажи-ка, муж мой, а не найдешь ли ты возможности остаться наедине со своей женой, да поскорее? Похоже, замужество сделало меня нахальной, словно я доманийская бесстыдница. Я знаю, что ты устал, но… – Она осеклась, вскрикнула и вцепилась в его куртку, когда Перрин, не дослушав, пришпорил Ходока и во весь опор понесся к гостинице. Скакавшую пару сопровождали приветственные возгласы, но его это не беспокоило.

– Златоокий! – неслось над Эмондовым Лугом. – Златоокий! Лорд Перрин Златоокий!