Восьмая жизнь Сильвестра

Последнюю фразу Сиатта произнесла на тэччи, и звучала она намного более откровенно, чем позволительно говорить по-русски в присутствии других людей.

Акихиро взял её за руку и повёл к реке. Спуск в купальню был вымощен корой дерева, чьё название Акихиро так и не запомнил. Они сошли по шершавым, тёплым пластинам, погрузились в воду по шею и начали ласкать друг друга. Головастики словно обезумели – кусали их с неистовостью пираний. Боль лишь распаляла страсть.

Туча накрыла город целиком. В ней зарокотало на грани инфразвука. Потом хлынуло. Струи были черны, как волосы демона Юки-онна и холодны, как её объятия. Чтобы спастись от них, Акихиро и Сиатта ушли под воду с головой. Воздух им больше не был нужен. Они сплетались и кувыркались точно молодые выдры, а чёрный дождь над поверхностью реки тем временем стал сизым, будто железная окалина.

Падая на землю, он закипал огромными пузырями.

* * *

Здравствуй, Машенька.

Прости, что давно не писал. Честно говоря, у меня и сейчас времени в обрез.

Там, где прошла «гроза» Кена и Барби, природа взбесилась. Вся биомасса на месте нашей атаки сплелась в огромный отвратительный ком. Он пахнет гнилым мясом и выглядит как гнилое мясо, только в мире не бывало ещё такой огромной кучи падали. Сейчас она уже километров десять в диаметре, метров двадцать высотой и продолжает расти. По ночам она светится, в ней прорезаются язвы вроде ртов и хохочут, как тысяча Мефистофелей. А днём она снова расползается вширь.

Мы жжём её огнём, но она увеличивается быстрее, чем нам подвозят напалм. Я работаю рядом с Кеном. Он весь почернел, и не только от копоти. Вчера погибла Барби. Перед наступлением темноты она ушла в гнилое месиво, сказав, что за грехи нужно расплачиваться сторицей.

Этой ночью Мефистофели гоготали вдесятеро сильнее обычного.

Вероятно, мы сбежим с Урании. Процесс не сдержать, это понимают все. Офицеры шепчутся, что на Земле аварийными темпами клепают атомную бомбу. По старинным чертежам, без электроники – ведь электроника в портале Фокина дохнет навсегда. Если даже успеют, континенту всё равно конец. Радиация или гниль – не один ли хрен?

Но у меня даже в самый жуткий час, когда язвы бесовских ртов разинуты шире всего, теплится надежда. Может быть, где-нибудь в самых глухих лесах ещё остались «дикие» иу-еу, которые умеют превращать живое не в мёртвое, а в в изумрудный животворящий мох. Может быть, он придут и исправят нашу страшную ошибку.

Я за это всё готов отдать. Даже любовь к тебе, Машенька.

Женщине такие слова говорить нельзя, поэтому завтра я брошу это письмо в огонь.

Как и все предыдущие.

Твой Вася.

Урания, хх. хх.2023.

Верочка и подлецы

«И в дерьме кипит жизнь!» – прочитала Верочка начало статьи, и её круглые щёки тотчас порозовели от смущения. Статья была критическая, за авторством недоброй славы господина Цедимяна. «Какой подлец! – с эклектичной смесью восхищения и негодования подумала Верочка о критике. – Хорошо ещё, не добрался до меня». Мишенью для отравленных нутряным ядом критических стрел явился новый роман Гоши Беркутова – красавца, атлета, плодовитого писателя… и что скрывать, властелина Верочкиных ночных грёз.

Увы, рассчитывать на взаимность Верочка не могла даже в сладостных сновидениях. Недостатки её фигуры были воистину катастрофичны, а что хуже всего – удручающе нескрываемы. Будучи абсолютно честной с собою, Верочка могла признать: она уродилась толстухой. Избалованный женским вниманием Беркутов её попросту не замечал. Вернее, замечал, но лишь как досадную и крайне объёмистую преграду на пути стремительного бега от победы к победе. Перемещаться спокойным шагом Гоша не умел, да и не желал.

Впрочем, за последний год Беркутов заметно подрастерял былой лоск и былую уверенность. Причиной стал Лео Цедимян – злой гений (если не сказать гиений!) критики, уверенно жонглирующий острыми фразами и беспощадными умозаключениями. Неизвестный никому лично, но широко известный в сети литературный обозреватель, по слухам, одесский армянин, решил сжить Гошу со света. И надо сказать, это ему удавалось. Точные и ехидные до последней степени статьи этого Зоила раз за разом обрушивались на кудрявую голову Беркутова, словно кувалда забойщика скота на лоб казнимого телёнка. Общественность показательно соболезновала Гоше, на деле тихо потешаясь. У Цедимяна был верный взгляд и крайне живое перо, которое кололо не просто в глаз, а точно в зрачок.

Верочка ещё раз перечитала возмутительную, но надо признать, на зависть броскую фразу, и опустила крышку ноутбука. Довольно тянуть время! Задуманное следовало выполнять.