Восьмая жизнь Сильвестра

– Дас ис фантастишь! – воскликнула Верочка, постаравшись придать голосу волнующую альковную хрипотцу, и бросилась к ноутбуку.

Отличное настроение следовало немедленно актуализировать, сиречь магией писательского дарования превратить в строки нового текста. Степные валькирии засиделись в душных шатрах, устали от покорности худощавых гибких невольников, выполняющих любые прихоти ненасытных властительниц. Пылкие сердца амазонок вновь требовали летящего в лицо ветра, грозового горизонта в росчерках молний, запахов ковылей, конского пота и требухи, что выскальзывает из вспоротых вражеских чрев лиловыми змеями.

Пока ноутбук разогревался и загружался, Верочка, поскуливая от нетерпения, слупила ещё один кусок торта. Александр Атаманов, который мало-помалу захватывал контроль над правым полушарием её мозга, не возражал – как и все писатели-мужчины, он был тем ещё сладкоежкой. Пёсс тоже вёл себя спокойно. Верочка решила, что, возможно, ужиться с ним будет не так сложно, как мнилось ночью, в жарком коконе постельного белья.

Точно пианист, вскинула она руки над клавиатурой, привычно вытянула губы трубочкой, набрала в лёгкие побольше воздуха… и вдруг с жутчайшим разочарованием поняла, что писать не может. Хуже того, не хочет! А хочется ей съесть ещё один кусочек торта, потом забраться с ногами в кресло, обнять большого мягкого коалу, купленного на первый книжный гонорар, и посмотреть, наконец, на «плазме» с полным звуком тот фильм, который она скачала с густо облепленного компьютерными вирусами, троянами и баннерами сайта.

Это было катастрофой. Верочка так растерялась от внезапного, вероломного приступа писательской беспомощности, что совершила непростительную ошибку. Запустила интернет и набрала в поисковой строке: «Атаманов, Валькирии Дикой Степи, рецензии».

Первая же ссылка вела на сайт «Нового книжного кафе», где, как гюрза в конском черепе, притаился Лео Цедимян со свеженькой статьей под невинным на первый взгляд заголовком: «Скифский поход атамана».

Аналогия с гюрзой оказалась, к сожалению, на редкость точной. Проклятый критик обнажил клыки. Кусался он бесчеловечно и крайне ядовито. «Кто же употребляет этих валькирий? – вопрошал злодей. – Ответ следует искать у психологов, специализирующихся на слабоумных детях. Если у вас получится хорошенько подпоить кудесников резинового молоточка и засаленной кушетки, то они наверняка поведают, что мозги их сопливых подопечных нафаршированы обрывками глупейших комиксов, где вместо Робинзона Крузо и Гека Финна мелькают педерасты в красочных костюмах из латекса да мускулистые бой-бабы с саблями и сиськами наголо. Кстати о сиськах. По многим признакам мы заключаем, что господин Атаманов – особа женского пола и самого нежного возраста…»

Дрожа, будто в лихорадке, Верочка дочитала статью до финала, за что была вознаграждена чудовищным в своей несправедливости пассажем: «Мы рассчитываем, что кто-нибудь отведёт авторшу дебильных „Валькирий“ в секс-шоп. Пусть девушка купит там вибратор, да и займётся делом более приятным и полезным, а главное, более соответствующим её интеллекту, чем сочинение книжек!»

Закончив чтение, Верочка сначала бурно расплакалась, а потом вскочила из-за стола и, хотя у неё самой содержалось несколько промилле воровской цыганской крови и неодобряемой патриотами польской, выкрикнула в экран монитора неполиткорректное:

– Гадина носатая! – После чего добавила привычное: – Подлец!

Не то одобряя поведение хозяйки, не то наоборот осуждая, «питомец специальной селекции» встрепенулся и устроил в животе настоящий шабаш – с козлами и ведьмами, взапуски прыгающими через адски горячий костёр.

Верочка согнулась практически пополам и тихонько ойкая, посеменила к дивану.

* * *

Страдания продолжались целую неделю. Верочка не смогла написать ни строчки нового романа, плохо высыпалась, у неё пропал аппетит, и совершенно прекратились шаловливые девичьи сны с участием поджарых, по-дикарски волосатых мулатов. Не радовало даже стабильное уменьшение веса – по килограмму за сутки. Наливные щёчки ввалились, румянец сошёл с них, уступив место подвальной бледности.