Воспоминания: 1826-1837

Тем же летом, однажды утром молодой поляк пришел ко мне и попросил принять его наедине с тем, чтобы рассказать о какой-то тайне. Я приказал привести его ко мне в кабинет. Без долгих вступлений он мне рассказал, что приехал в Петербург для того, чтобы отомстить за свою порабощенную родину и освободить мир от тирана, каким был Николай. Он заявил, что лучшим доказательством его мужества, достаточного для исполнения подобного плана, является смелость, с которой он явился ко мне об этом рассказать. Он верил в то, что Россия несчастна, и обвинял императора в том, что Польша сведена до положения постыдного рабства. Он принял на веру все то, о чем ему рассказывали за пределами страны, и то, что ему там довелось прочитать. Приехав в Петербург, он занимался поиском средств исполнения того плана, который привел его сюда, здесь он встретился со своими соотечественниками и был весьма удивлен, видя их на свободе, некоторые чиновники были даже отмечены наградами. Все они отдавали должное достоинствам императора, он с удивлением увидел счастье, спокойствие и богатство жителей этой огромной и великолепной столицы. Тогда он стал с интересом наводить справки об императоре, расспрашивать о тех чувствах, которые он внушал. Повсюду и от всех людей он слышал только похвалу и слова преданности, наконец, он получил возможность сам увидеть императора, и вся его ненависть превратилась в восхищение по отношению к нему и в отвращение к тем, кто клеветал на этого государя. Он сказал, что готов понести наказание за задуманное им преступление, которое он решил исполнить. Я ему сказал, что его прощение является результатом его признания, что он остается свободным в своих действиях, и что я доложу императору обо всем, что только что услышал. Через несколько дней я вызвал его в Петергоф и проводил в кабинет Его Величества. Император принял его с той простотой и искренней приветливостью, которая удивляла всех, кто в первый раз представал перед ним. Он подробно расспросил о его жизни и о причинах, заставивших его поднять на него руку. Молодой поляк отвечал спокойно и без волнения, он рассказал о своей жизни, о своей ненависти к императору, о своем приезде в Петербург, об удивлении тем, что он здесь увидел и услышал, о случившейся в нем внутренней перемене и о мучивших его угрызениях совести. Император доброжелательно спросил о том, чем он хотел бы заняться в будущем. Служить Вам, сир, был ответ.

— Где?

— В Польше, сир.

Повернувшись ко мне, император приказал написать маршалу Паскевичу о том, чтобы он принял на службу этого молодого человека в соответствии с его способностями и желаниями. Глубоко взволнованный он вышел из кабинета императора, пожал мне руку и сказал: «Я заслужу своей преданностью такое благородство и великодушие».

Другое бедствие должно было еще поразить Россию, вызвать у императора новые потрясения и дать ему лишний повод проявить деятельность и отеческую заботу к подданным. Почти во всей империи был неурожай, а в некоторых губерниях земля не родила вообще ничего. Трава была выжжена, запасать было нечего, на огородах не уродились овощи, и даже картофель не оправдал ожиданий и трудов земледельцев. Многочисленные стада баранов, во множестве пасшиеся на плодородных южных землях, которые своей шерстью способствовали изобилию и промышленности в этих местах, из-за отсутствия пищи теряли тысячи голов. Собственники направляли стада на несколько сот верст вглубь страны и жертвовали половиной поголовья для того, чтобы прокормить оставшихся. В Малороссии быки и коровы околевали, и крестьяне теряли свои последние запасы. На широких равнинах казачьего Дона и на Кавказской линии самые прекрасные и многочисленные табуны лошадей издыхали из-за отсутствия пастбищ и даже из-за нехватки воды, так как многомесячная засуха иссушила все ее источники. Зерна не хватало, и несчастные крестьяне оказались в страшной нищете. Большей части населения нашей обширной империи грозил голод со всеми его ужасами.

Не дожидаясь докладов своих губернаторов, император отдал спешные и самые точные приказания Комитету министров с тем, чтобы учесть нужды народа, произвести закупки, послать зерно, проконтролировать обработку земли к осени. Он направил своих адъютантов наблюдать за распределением зерна, оказать самым нуждающимся денежную или иную помощь. Он дал самые суровые указания губернаторам и предводителям дворянства, приказал открыть казенные и губернские склады, направил людей в германские порты для значительных закупок зерна с тем, чтобы заполнить опустевшие склады, выделил из казны резервы, превышавшие 20 миллионов, для покрытия всех этих неожиданных расходов. Необычайная энергия, которую он проявил в этих условиях, и которую сумел внушить всем чиновникам, спасла его народ от голода и сильно увеличила чувство любви и признательности, которые люди уже к нему испытывали.

* * *