Воспоминания минувших дней

— А что мне грозит? В худшем случае я просто выйду из игры.

Ланский пристально посмотрел на него.

— Итак, сколько вам нужно?

— Двести пятьдесят тысяч. Эти деньги позволят нам продержаться, а потом мы сами встанем на ноги.

— Не так мало.

— Но по сравнению с тем, что имеют другие профсоюзы, не так уж и много. У Объединенного профсоюза горняков только в пенсионном фонде шестьдесят миллионов, а у профсоюза водителей грузовиков еще больше. Даже двадцатипроцентные отчисления могут дать около двух миллионов в год.

— Хорошо, — видимо, приняв решение, сказал Ланский. — Деньги вы получите.

— Благодарю вас, мистер Ланский.

— Не надо, — ровным голосом ответил тот. — Лучше помните правила игры. Теперь мы с вами партнеры с равной долей участия.

— С равной долей? Думаю, мне вряд ли удастся отмыть такую сумму так, чтобы никто ничего не заподозрил.

— А сколько вы в состоянии выдержать?

— Двадцать пять процентов.

— Немного.

— Возможно, — произнес Дэниэл. — Но ведь ваши компании приносят приличные доходы и могут справиться с любой суммой.

— Вы заключаете непростую сделку, — ответил Ланский.

— Скорее, полезную. Проблем у нас с вами более чем достаточно, и лучше решать их вместе, не обращаясь за помощью к другим.

— Согласен, — Ланский нажал кнопку, и в комнату вошел белокурый телохранитель. Положив портфель на кофейный столик, он молча вышел.

— Откройте, — тихо сказал Ланский.

Внутри ровными рядами лежали аккуратно перевязанные бумажными лентами с печатью банка пачки денег.

— Здесь ровно двести пятьдесят тысяч, — произнес Ланский. — Можете пересчитать.

— Я вам верю, — Дэниэл закрыл портфель и поднялся. Вы, я вижу, все приготовили заранее.

— Мы всегда так делаем, — сказал Ланский. — Никогда не знаешь, где подвернется удобный случай.

Глава 4

Услышав шаги дочери, Майкл Рурке оторвался от воскресной газеты.

— Ты куда-нибудь идешь? — спросил он, заметив, что Маргарет надела новое платье и подкрасилась.

— Да. Жаркое я поставила на плиту, оно будет готово к шести часам. Ребята уже знают.

— Ты встречаешься с большим Дэном?

— Да.

— Ты знаешь, что на этой неделе он был на приеме у Президента?

— Он мне рассказывал.

— Ты виделась с ним?

— В четверг вечером. Кстати, я предупреждала, что не вернусь к ужину.

— Да, но ты пришла и полночь, и к тому же я не знал, что ты встречалась с ним.

— Чем он тебе не нравится? Он прекрасный человек.

— Он старше меня.

— Если бы ты хоть раз встретился с ним, ты бы так не говорил. С ним можно разговаривать обо всем.

— Мне это не нравится, — сказал отец. — Ты слишком увлекаешься им, а на твоем месте я больше бы думал о молодых парнях.

— С ними неинтересно. Кроме секса, у них в голове ничего нет.

— А он ведет себя, как ангел?

— Во всяком случае, как джентльмен.

Отец задумчиво покачал головой.

— О моей работе он ничего не говорил?

— Он сказал, что сейчас этот вопрос решается, и он скоро свяжется с нами.

— Да, конечно, — саркастически произнес Майкл.

— Почему ты ему не веришь? Зачем ему лгать?

— Затем, чтобы ты побольше за ним увивалась.

— Папа!

— Оставь, — сказал отец. — Ты сама прекрасно понимаешь, чего он от тебя хочет, и самое печальное, что ты тоже, по-моему, стремишься к этому.

— Глупость! Даже слушать не хочу. — Маргарет возмущенно вышла из комнаты.

— Постой!

— Что?

— Ты меня не совсем правильно поняла, — извиняющимся тоном сказал Майкл. — О Хаггинсе говорят, что он большой любитель алкоголя и женщин, поэтому я очень беспокоюсь за тебя, мне бы не хотелось видеть мою дочь одной из его многочисленных любовниц. Пойми, этот человек принесет тебе одни страдания.

— Я уже не ребенок, папа, — твердо произнесла Маргарет. — Я сама знаю, что можно делать, а чего нельзя.

Отец посмотрел на нее и снова уставился в газету.

— Твое дело. Но помни: я тебя предупреждал.

Когда Маргарет вышла, он отложил газету и задумался. Конечно, будь он в силе… А теперь ничего не поделаешь. Дом, семья, дети — решительно все держалось на Маргарет. Может, она не так уж и неправа. Она, действительно, уже не ребенок. На детство у нее просто не хватило времени.

Джон Л. Льюис сидел за массивным письменным столом своего вашингтонского офиса. Стены кабинета были обшиты дубовыми панелями, а окна выходили на построенные из белого мрамора правительственные здания. Обычный темный костюм, ослепительно белый накрахмаленный воротничок и галстук делали его похожим на директора крупного предприятия. Рядом с ним сидели два ближайших соратника — поседевший в боях, но по-прежнему любезный Том Кеннеди, которому скоро исполнится семьдесят, и молодой, энергичный и честолюбивый Тони Бойль. Кеннеди сидел спокойно, сложив руки перед собой и обдумывая ситуацию; Бойль, привыкший побеждать напоим, с трудом сдерживался, чтобы не вмешаться. В чем-то похожий на них обоих, Льюис все-таки обладал еще чем-то, что возвышало его над ними и делало настоящим лидером.