Воспоминания одной звезды

Жившие в Париже американцы пребывали в состоянии полной паники. Их праздное, комфортабельное существование было до сих пор возможно главным образом за счет имевшихся активов на Уолл-стрит, а теперь многим из них потребовалось срочно отправляться на родину, чтобы постараться найти себе какое-нибудь честное занятие и — какой ужас! — начать трудиться, как все. Я безо всякого сочувствия выслушивала их слезливые, отчаянные жалобы, а сама ощущала удивительную, странную беззаботность.

В самом деле, сколь бы оптимистичным ни был отчет Сержа о положении дел, нам все равно пришлось бы отказаться от той жизни, какую мы вели в замке. Лично меня это нисколько не пугало. Я ведь когда-то жила в трущобах, поэтому, если понадобится, могла бы туда вернуться, а дальше, в очередной раз, стала бы бороться, чтобы выбраться из нужды. Я была полна решимости вновь заняться работой, именно в ней для меня состоял смысл жизни, как это бывало и в прошлом. Обвал на бирже в 1929 году, крах деловой активности привел к тому, что многие покончили с собой или пережили тяжелое нервное расстройство, а вот мне это событие не дало сойти с ума. Оно пробудило меня, и я принялась делать все, за что несла ответственность. Оно избавило меня от иллюзии, будто лишь я одна способна управлять своей судьбой, и восстановило мою веру в Бога, который дал мне силы и мужество противостоять новому испытанию.

Когда Серж, вернувшийся из Америки, сообщил, что почти все мои средства пропали, я известила его о своем намерении продолжить работу в кино, притом без каких-либо помех, включая брачные узы… А когда добавила, что наше примирение было совершенно бессмысленным, попросту ошибкой, Серж ничего не возразил мне. Возможно, он действительно понял, что я права. Но возможно, он осознал: я уже не в состоянии более оплачивать такую жизнь, какую ему нравилось вести.

Я закрыла замок и выставила его на продажу. Мама переехала в один из небольших домов, стоявших на территории вокруг замка. Она вздохнула с облегчением, поскольку мое замужество завершилось. Мама и раньше не верила в наше примирение и с самого начала умоляла не совершать этой ошибки. Больше всего в этот трудный период времени ее огорчало расставание с Лопеком. Он решил, что вернется в Польшу, поскольку там он был достаточно обеспечен. За годы жизни во Франции бо́льшую часть своего жалованья он не тратил на себя, а совершенно разумно вложил в недвижимость у себя на родине.

Гулевич согласился остаться и управлять всем, чем требовалось, до тех пор, пока мы не найдем покупателя. Я сократила количество персонала с двадцати человек до четверых. Серж переехал в парижскую квартиру, которую я оставила ему. Я же сразу стала строить планы насчет того, когда и как мне перебраться в Англию, где после успеха фильма «Путь потерянных душ»[291]

мне, как я ожидала, должны были предложить новые проекты.

По дороге на вокзал, с которого я должна была уехать из Парижа, на Елисейских Полях я вдруг увидела Сержа: он был в открытом «роллс-ройсе», что я ему когда-то подарила, а рядом с ним — его примадонна… Она прильнула к нему, и рука обвивала его шею… Так закончился в моей жизни период Сержа Мдивани.

Сэр Освальд Столл[292] попросил меня сыграть скетч в своем знаменитом лондонском театре «Колизей»[293], а затем отправиться в турне в Манчестер, Бирмингем и Глазго. Я приняла его предложение, посчитав это прекрасной возможностью вновь выступать перед зрителями и проверить, достаточно ли хорошее у меня английское произношение для работы в звуковом кинематографе. Я также хотела удостовериться в умении управлять своим сценическим голосом, так как не использовала его в театральных постановках со времен выходов на подмостки в варшавском «Розма́итóшьчи», а с тех пор прошло много лет. Первоначально я собиралась сыграть одноактную пьесу, которую для меня написал Морис Ростан, сын бессмертного Эдмона Ростана, автора «Сирано де Бержерака» и «Орленка», однако из-за недостатка времени нам пришлось довольствоваться куда более поверхностным произведением под названием «Прощание с любовью». Чтобы добавить дополнительные краски к этой истории, я потратила немало собственных средств на воспроизведение обстановки в фешенебельном ночном клубе, поскольку там происходило действие этого скетча, и на роскошные костюмы. Еще я привезла из Парижа группу русских цыган, чтобы они аккомпанировали мне, когда я исполняла одну песню.

Пола Негри на записи песен, начало 1930-х годов

Я получила профессиональное певческое образование, еще когда училась в Императорской академии в Варшаве, однако петь на сцене мне пришлось только теперь. Расходы на подготовку скетча оказались очень большими, а уже начался период финансовых трудностей и вероятность провала была немалая, однако я решила рисковать по полной программе ради нового этапа в своей творческой карьере.