Воспоминания одной звезды

Страхование кинозвезды перед началом съемок — стандартная процедура в Голливуде. Если что-либо случится с ним или с нею, страховая компания покроет убытки киностудии. За несколько дней до начала съемок фильма «Когда командует женщина» я прошла обследование у врача, и он вдруг сказал мне, что мне необходимо удалить аппендикс как можно скорее. Аппендикс был воспален, и это могло привести к серьезным проблемам. Но все же врач не посчитал состояние неотложным, и тогда, не желая откладывать начало съемок, я решила отложить операцию, оставив без внимания его предупреждение. Ничего ужасного я ведь не испытывала, поэтому я сказала врачу, что не нужно слишком беспокоиться по этому поводу: «Даже если в этом месте и побаливает иногда — подумаешь! Потерплю».

Дирекция киностудии согласилась со мною. В картину уже было вложено более миллиона долларов, и любые отсрочки начала съемок стоили бы слишком дорого. Будь что будет, студия решительно настроилась, чтобы как можно скорее приступить к съемкам.

Работа над фильмом, однако, чуть было не завершилась, стремительно и необратимо, когда мы проводили натурные съемки одного из самых важных эпизодов — крещения новорожденного сына Драги и короля Александра I (его играл Роланд Янг[305]). Перед входом в собор стояла толпа массовки, а мы должны были выйти наружу, благосклонно принять проявления радости и взойти в ждущий нас королевский экипаж, запряженный четверкой великолепных белых лошадей. У меня на руках лежал настоящий, живой младенец, и наконец мы с Роландом заняли места в карете. Затем кучер щелкнул кнутом, подавая лошадям сигнал, чтобы они двинулись медленной рысью. Этих замечательных животных специально дрессировали, приучая их к работе во время киносъемок, а кроме того, с ними заранее отрепетировали именно эту сцену. Однако случилось непредвиденное. Яркий сноп света от рефлектора ослепил одного из коней. В ужасе он рванул с места, а остальным трем ничего не оставалось, как последовать за ним, так что они с бешеной скоростью потащили нашу карету прямо на запаниковавшую толпу…

Когда я услышала пронзительные крики родной матери этого младенца, то совершенно забыла о собственных страхах и крепче прижала дитя к себе, чтобы своим телом защитить его, если нам будет суждено перевернуться. Люди разбегались во все стороны, и их крики лишь подстегивали лошадей, которые неслись не разбирая дороги. Прямо перед нами показался мост через реку, и карета должна была неизбежно налететь на него или, что еще хуже, рухнуть в воду…

Вдруг из людской толпы выскочил какой-то мужчина, он бросился прямо перед лошадьми и успел схватить вожжи. Он удерживал их сколько было сил, а затем упал прямо под конские копыта. Случилось чудо: этот человек лишь получил несколько ушибов, но благодаря его героическому поступку удалось остановить карету буквально в нескольких сантиметрах от моста и так предотвратить катастрофу… Да, я еще в самом начале своей карьеры убедилась, что сниматься в кино — дело крайне опасное…

Но сколько бы сложностей и проблем ни ожидало нас в ходе съемок этого фильма, руководители киностудии были явно довольны тем, как я выполняла свою работу. Через несколько дней после завершения съемок меня вызвал глава RKO и предложил подписать новый контракт, где мне сильно увеличили размеры гонорара. И прямо там, у него в кабинете, я испытала вдруг такую сильную острую боль, что из-за этого потеряла сознание…[306]

Меня отвезли в хирургическое отделение больницы в Санта-Монике, где сделали операцию по поводу перфоративного аппендицита с осложнением за счет острого перитонита. Несколько дней моя фамилия была в списке пациентов, находившихся в критическом состоянии. Больница даже публиковала каждый час извещения о моем состоянии, причем там значилось, что я быстро теряю силы и потому положение серьезное. Я помню, как сказала тогда себе: смерть — лишь продолжение сна наших земных, посюсторонних тел. И так же, как это происходит во время земного сна, наш разум и душа после смерти освобождаются, чтобы отправиться в странствие через бесконечное пространство к тому, что находится далеко-далеко за порогом жизни.

Приходил священник, чтобы совершить соборование, он негромко, сердечно и монотонно начитывал молитву. Это подвело меня совсем близко к последнему умиротворенному забытью, от которого, как я была уверена, мне уже не суждено было очнуться. Где-то вдали кто-то славил Христа, распевая гимн «Тихая ночь». Я прошептала, обращаясь к сиделке: «А что, уже в самом деле сочельник?» Она лишь кивнула. И ее, и врача я видела нечетко, как будто в тумане, а потом снова провалилась в беспамятство.