Воспоминания одной звезды

— Но это просто возмутительно! Я требую, чтобы вы сообщили мне, на каком основании вы не принимаете плату за проживание в отеле! Я не собираюсь ездить по стране, принимая такие подарки от незнакомых мне людей!

Тут управляющий, наконец, раскололся:

— Я получил такие инструкции от самого Хьюи Лонга — это выражение его признательности, благодарность работнику сцены за мастерство.

В то время Хьюи Лонг[315]

был не только губернатором штата Луизиана, но также владельцем отеля «Рузвельт».

После нашей премьеры в Чикаго за кулисы пришел Гарольд Маккормик[316] и пригласил меня на ланч на следующий день.

Между выступлениями я отправилась в знаменитый особняк, который построили еще его родители, а к тому моменту он уже был домом Гарольда. Семья Маккормиков заработала миллионы на производстве уборочных машин, и Гарольд принадлежал к тому поколению культурных, интеллигентных американских джентльменов, которые теперь, к сожалению, практически исчезли как вид, а ведь именно такие джентльмены отличались тогда прекрасными манерами и благородством в своих отношениях с дамами.

Маккормик был человеком весьма утонченным, прогрессивным. Он учился в Европе, был учеником известного аналитика доктора Карла Юнга и пытался следовать заветам своего учителя, занимаясь аналитическим психоанализом[317].

В начале тридцатых годов в Чикаго подобные теоретические умозаключения вовсе не приветствовались, и Гарольд, по-видимому, чувствовал себя весьма одиноким. Он стал моим страстным поклонником, каждый день посылал букеты цветов и также свои стихотворения, исполненные сильных чувств. Не только его бизнес, но все в его характере определялось осторожностью, поэтому трудно было ожидать случившегося позже.

После того как наша труппа уехала из Чикаго, от него каждый день мне по-прежнему присылали цветы, причем это продолжалось по всей стране, где бы мы ни выступали.

Через некоторое время, к моему полному изумлению, он сделал мне предложение. Это был большой соблазн для меня, ведь моя профессия очень трудна, а выйдя за него замуж, я могла бы оставить ее в любой момент, когда мне захочется, и всю оставшуюся жизнь не думать о каких-то финансовых проблемах. Можно найти много доводов в пользу того, чтобы разделить жизнь с невероятно образованным человеком, у кого я могла бы многому научиться, причем это была бы жизнь в невероятном комфорте и культурной атмосфере… Однако кое-что говорило против идеи стать его женой. Гарольд был человеком с крайне неровным характером: то впадал в меланхолию, но мгновенно становился веселым и жизнерадостным. Это сделало бы наши супружеские отношения очень трудными и сумбурными. Он также был весьма немолод, а я не могла представить себе, что окончу свои дни в роли любимой женщины богатого старика[318]. В очередной раз презрев практические соображения, я отказала ему.

К тому времени, когда турне, наконец, завершилось, я настолько измоталась, что врачи потребовали для меня продолжительного отдыха. Мэрион Дэвис, всегда отличавшаяся заботливостью, пригласила меня погостить у нее в Сан-Симеоне. Уже много писали об этом фантастическом замке Уильяма Рэндольфа Хёрста, о коллекции серебряной посуды эпохи английских королей Георгов[319], о всегдашних банках с кетчупом на всех столах[320]

, о зверинце, о невероятном количестве ценнейших произведений искусства, привезенных сюда со всех концов мира. С той поры этот замок был превращен в музей, и его великолепием сегодня может полюбоваться всякий, кто заедет сюда, проезжая мимо по прибрежному шоссе, соединяющему Лос-Анджелес и Сан-Франциско.

Но редко упоминают о том, сколь сердечными, любезными и великодушными были тогдашние хозяева Сан-Симеона.

В отличие от многих обитателей Голливуда, их дружба никак не зависела от успеха моей последней кинокартины. Она была прочной и всегда искренной. Их любовь к друзьям не имела никаких дополнительных условий, связанных с возможной неудачей и плохими кассовыми сборами…

Как раз в тот период, что я жила в этом замке, мне позвонил туда Карл Леммле, глава Universal Pictures, с предложением подписать контракт на съемки фильма. Его киностудия была аффилирована с одной немецкой кинофирмой[321]

, и Карл хотел, чтобы я сыграла роль в картине, которую будут снимать в Берлине.

Гитлер уже начал навязывать свою волю всему миру, и я вспомнила описания доктора Эйнштейна, касавшиеся того, какие процессы уже начались в Германии. Я воскликнула:

— Зачем вам нужно отправлять меня в Германию? Ведь я нашла свое место здесь, в Америке, и для жизни, и для работы. Зачем мне возвращаться туда и начинать все с начала?

Карл терпеливо объяснил мне:

— Пола, не торопись отказываться от этой возможности. Давай я пришлю тебе сценарий. Пожалуйста, прочитай его и только после этого прими решение.