Воспоминания одной звезды

Мы попрощались со словами признательности друг другу, пообещали, что будем переписываться. Впрочем, хотя Паола как секретарша очень аккуратно вела мою переписку, писала она мне мало и редко. Я лишь получила от нее письмо в начале 1938 года, в котором она сообщала, что брат переводит свой бизнес в Англию и она переедет туда вместе с ним. В конце 1938 года я узнала, что у них там все устроилось как нельзя лучше. Паола была счастлива и ощущала себя в безопасности, живя среди англичан, а впоследствии я больше ничего о ней не узнала.

Вскоре после отъезда Паолы я уехала в отпуск. По заведенному обычаю я остановилась в Париже, чтобы сделать кое-какие покупки перед поездкой на юг. Именно в этот раз кто-то обратил мое внимание на статью, которая появилась в еженедельном журнале под названием Pour vous («Для вас»). К своему изумлению, я прочитала, что, оказывается, «я жила в Берхтесгадене, в невероятной роскоши» и теперь «в ее руках сосредоточена реальная власть». В статье авторитетно утверждалось: «Она помыкает фюрером и может вить из него веревки».

В этой статье все, с начала до конца, было сплошным враньем. Я никогда не встречалась с Гитлером лично и вообще была невероятно возмущена тем, что кто-то мог поверить, будто меня могла заинтересовать возможность подобного существования, не говоря уже о жизни в его резиденции! Я немедленно дала указания своему французскому адвокату подать в суд на это издание в связи с публикацией клеветнических утверждений. Надо ли говорить, что я выиграла это дело?! Издатели Pour vous принесли мне публичные извинения, и вся французская пресса полностью восстановила мою репутацию.

Но тут выяснилось, что эта статья была полностью перепечатана из какой-то американской газеты… Вот это меня страшно задело: значит, обо мне кто-то в Америке распространяет подобные грязные слухи. Неужели Америка, страна, которую я так полюбила, думает, что я способна на такое?! Мне, как и всем, нужно было работать и зарабатывать на жизнь. И если мне не давали роли в Голливуде, почему надо осуждать меня за то, что я работаю в Германии?!

Соединенные Штаты Америки, между прочим, признали новое правительство Германии. США не разрывали дипломатических отношений с Третьим рейхом. Американские товары можно было купить в любом берлинском магазине, а американские фильмы — посмотреть в немецких кинотеатрах. К тому же Гитлер не так давно[341]

заключил с Польшей дружественное соглашение — договор о ненападении. На тот момент он еще не объявлял войну ни одной стране, не захватил ни одной страны, кроме своей собственной.

Я не несу ответственности и как актриса, и как женщина, что неожиданно оказалась любимой кинозвездой Гитлера, так же как не несу ответственности за преступления, совершенные заключенными в американской тюрьме Алькатрас, которые однажды выбрали меня в качестве своей любимой киноактрисы…

В конце 1937 года я снималась в фильме «Ночное танго», его режиссером был Фриц Кирхгоф[342], а главную мужскую роль играл Альбрехт Шёнхальс, с кем мы вместе снимались в «Мазурке». После завершения этого фильма в Германии я начала сталкиваться с трудностями в работе.

Пола Негри в фильме «Ночное танго», 1937

К тому времени власти национализировали кинокомпании и требовали, чтобы каждый сценарий перед началом работы над фильмом был представлен на одобрение в Министерство пропаганды. До сих пор я была единственной, кто получил право решать, в каких фильмах сниматься, так как еще при подписании контракта с УФА настояла на том, что сама буду одобрять сценарий предлагаемого фильма. Теперь же власти отобрали у меня это важное условие, которое способствовало развитию моей кинокарьеры. Теперь чиновники министерства неожиданно, без каких-либо объяснений отвергали каждый сценарий, какой я находила приемлемым, например экранизации таких знаменитых произведений, как «Кукольный дом» Ибсена и «Нана» Золя.

Я чувствовала, что отношение ко мне становилось все более враждебным, но не могла понять, с чем это связано. Может быть, все изменилось в связи с моим иском во французском суде, откровенно показавшим, что мне совершенно не нравятся слухи, будто я любовница Гитлера? Или потому, что я открыто отказывалась прекратить отношения с теми из своих друзей и коллег, которые были евреями?

Настал момент, когда мое терпение лопнуло, и я направилась в министерство, чтобы там напрямую задать свои вопросы. Меня пригласили пройти в кабинет к одному из ближайших помощников Геббельса, и тот, что называется с порога, заявил: ничего подобного нет, и они никак не ущемляют мои права.

— Все, о чем вы говорите, — сказал он, — не имеет никакого отношения ни к вам лично, ни к вашей творческой работе. Единственная причина, по какой ваши предложения отклоняются, связана с тем, что такие сюжеты кажутся несвоевременными…