Восстание

Она вдруг поняла, что ничего не знает об этом мире. Что на самом деле находилось дальше той территории, которую она видела на карте в доме Эрлен? Были ли на этой планете другие континенты, или может, Винкрос являлся отражением Земли? Что скрывалось за океаном? Ведь в этом мире наверняка есть другие народы и страны, или же оставшуюся часть населяют дикие племена? Возможно, когда-нибудь она познает сущность этого мира. А пока разобраться бы с насущными проблемами.

На одной из картин были нарисованы горы и небо в закатных тонах, с символом королевства – золотыми огнями, о сути которых Ника уже начинала догадываться. Это напомнило ей время, что она провела у Эрлен, когда любовалась огнями, пытаясь поймать их руками. Тогда не было других забот. Не было и Стайгена ан Эрикса – её главной занозы.

Конечно, она до сих пор оставалась благодарна ему за спасение. Но сколько времени должна длиться благодарность, если так задуматься, ведь люди не могут вечно расплачиваться за доброту других, если они не просили помогать, потому как обстоятельства не стоят на месте и постоянно изменяются?

Она вдруг услышала шаги и повернулась. Её сердце ушло в пятки.

В другом конце галереи стоял Стайген ан Эрикс собственной персоной.

– Рассматриваешь рисунки? – с издёвкой в голосе спросил он, приближаясь.

Ника помнила, что за поясом находится слепок. Только бы Стайген не надумал обнимать её! Она прогнала от себя тревожные мысли и попыталась сделать непринуждённый вид.

– Я никогда не бывала в этом зале, – пожала она плечами.

– Над картинами работали лучшие мастера эпохи, – холодным тоном поведал ей Стайген. – Жаль, большая часть картин снята. Я их сам не видел, хотя хотел бы взглянуть на другие портреты той, что так похожа на тебя, – сверкнул он глазами. – Картины уничтожили задолго до меня.

– Не поняла. Ты что, оправдываешься? – огрызнулась она.

Он снова задел больную для неё тему, и Нике не хотелось продолжать разговор, который при этом вёлся таким ледяным тоном. Она изо всех сил пыталась сдержаться, но Стайген заметил, как Ника побледнела от его сравнения.

– Твоя схожесть с Оливией для меня загадка. Но когда-нибудь я её разгадаю. – Он сжал запястье Ники, даже кости неприятно захрустели. Она вскрикнула и выдернула руку.

– Убери свои лапы, ты причиняешь мне боль! Мой род очень древний, возможно, мы с ней и дальние родственники. Но это! Абсолютно! Ничего! Не значит!

Она резко развернулась и пошла в сторону выхода, не желая выслушивать его претензий, но он быстро догнал её.

– Не смей разговаривать со мной подобным тоном. Ты всего лишь моя фиктивная жена. Я разберусь ещё, кто ты такая, а потом решу, как поступить с тобой в дальнейшем.

Он ушёл первый, а Ника осталась стоять около окна. Её душили слёзы обиды. Как она и думала, он был всего лишь хладнокровной машиной и менялся только в постели. А она наивно предполагала, что он питает к ней какие-то чувства! Да как она вообще могла спутать животную страсть с чем-то возвышенным?!

Она ненавидела его всей душой. А заодно и себя. Ведь вчера она почти поверила, что Стайген к ней неравнодушен. Да плевать, что с ним будет дальше! Она отдаст Мартину слепок и станет ждать ключ, чтобы довести начатое до конца.

Ещё немного… Ещё совсем немного осталось потерпеть – и она вернёт положение, свой дом и своё королевство, пусть и спустя два с половиной века. Она сможет доказать, что именно она – законная наследница. А наглая арнианская скотина, Стайген ан Эрикс, пусть катится в ад ко всем чертям… Туда ему прямая дорога!

Она всё же встретила Мартина на обратном пути, и ей удалось незаметно передать ему слепок. Ника понимала, что затея может провалиться с треском, но попробовать-то нужно. Так она хотя бы узнает, чем занимается Стайген в своём кабинете. Ника ещё сомневалась, стоит ли передавать всю информацию повстанцам. И всё могло бы случиться иначе, если бы не последующие события, которые укрепили её желание помочь мятежникам и навсегда убрать ан Эрикса из Урсула.

Ника осталась обедать в апартаментах. Она не разговаривала со Стайгеном, и он понимал причины её реакции. Он трапезничал в гордом одиночестве за огромным столом и думал, зачем всё же обидел Нику. Он с самого начала осознавал, что не прав, но не смог сдержаться, а всему виной была возникшая привязанность к своей жене.

Ведь она не понимала, почему так происходит, не знала о пророчестве, строки из которого он не забывал. Особенно последнее четверостишье, которое он не воспринимал всерьёз, пока не увидел Нику. Он постоянно грубил, или, напротив, пытался казаться отстранённым, но она не пугалась. А он сам практически таял в изумрудах её глаз.

Иногда их отношения налаживались, но потом снова атаковали сомнения, и он злился на свою зависимость. И каждый раз во время отъездов перед глазами стоял её образ. Стайген всё чаще ловил себя на мысли, что думает лишь о ней.