Восстание королевы

Я отвела глаза от Аллена, чтобы посмотреть, что творилось у подножия трона. Там человек встал на колени, низко склонившись перед Ланноном. На вид ему было лет шестьдесят, он дрожал и выглядел слабым. Над ним возвышался стражник в зелени Ланнона, в чем-то его обвиняя. Я решила присмотреться, заметив квадратик синей ткани, свисавший с пальцев стражника.

– Дайте это мне, – приказал Ланнон.

Стражник поднялся на помост, поклонился и отдал королю лоскуток. Я заметила, как ухмыльнулся Ланнон, подняв его так, чтобы все увидели.

На синей ткани широкими серебряными стежками была вышита лошадь. Я побледнела, сердце заколотилось как безумное. Я знала, чья это эмблема. Знак лорда Моргана, скрывавшегося под именем Тео д’Арамитца и сейчас находившегося в Дамэне под предлогом охоты…

– Знаешь, чего будет стоить тебе эмблема предателя? – тихо спросил Ланнон коленопреклоненного человека.

– Мой король, пожалуйста, – прошептал тот, – я верен вам и лорду Берку.

– Головы, – ленивым голосом продолжил Ланнон. – Горман!

Из тени выступил огромный мужчина в капюшоне с топором в руках. Еще один принес колоду. Меня охватил ужас, когда я поняла, что прямо передо мной сейчас казнят человека.

Зал замер. Единственное, о чем я могла подумать, – это слова Журдена… «Я смотрел на это и боялся открыть рот. Мы все боялись».

Я смотрела, как старика заставили встать на колени перед колодой, положить на нее голову. Еще немного – и я шагнула бы вперед, разрушив свою личину. Внезапно раздался голос:

– Мой король.

Взгляды всех присутствовавших метнулись влево, где из толпы выступил высокий седовласый лорд с золотым обручем на голове и в алом камзоле с вышитой на нем совой.

– Говори быстро, Берк, – нетерпеливо бросил король.

Берк поклонился и поднял руки:

– Этот человек – один из лучших моих каменщиков. Его смерть повредит моему Дому.

– Этот человек прятал знак предателя, – выпалил Ланнон, вновь поднимая синий лоскуток. – Хочешь показать мне, как творить правосудие?

– Нет, мой король. Но давным-давно, еще до мятежа, он служил предателю. С победы в 1541-м он был верен моему Дому и ни разу не произносил проклятого имени. Скорее всего, эта эмблема сохранилась случайно.

Король хмыкнул.

– Случайностей не бывает, когда речь идет о предателях, лорд Берк. Я милостиво напоминаю тебе об этом и скажу, что, если в твоем Доме снова обнаружат символы изменников, ты поплатишься кровью.

– Этого не случится, милорд, – пообещал Берк.

Ланнон подпер подбородок кулаком, вновь прикрыв веки, словно происходящее ему прискучило:

– Отлично. Дайте этому человеку тридцать плетей во дворе замка.

Берк поклонился, выражая благодарность. Его каменщика стащили с колоды. Мужчина плакал и благодарил за то, что его высекут, а не обезглавят. Они миновали меня, направляясь во двор. Лицо лорда Берка было пепельным. Он задел мое плечо, идя следом.

Я запомнила его лицо и имя. Он мог стать нашим союзником.

– Леди, – прошептал герольд, ожидая мой листок с именем.

Я отдала его, в горле у меня пересохло, сердце колотилось, спутав мысли. Святые угодники, у меня не получится. Я не смогу… Безумием было произносить имя Мак-Квина следом за именем Моргана. И все же… я стояла здесь. Пути назад не было.

– Позвольте представить госпожу Амадину Журден его величеству, королю Мэваны Гилрою Ланнону.

Я шагнула вперед. Ноги, казалось, превратились в кисель. Я сделала изящный, глубокий реверанс. Теперь я была благодарна жестким ребрам корсета, что поддерживали меня, превращая из робкой девочки в уверенную женщину. Я вспомнила Сибиллу и маску Интриги и позволила ей одеть мое лицо и плоть в ожидании слов короля. Волосы струились по плечам, волнуясь от легкого ветерка. Я спрятала тревогу глубоко в сердце и позволила уверенности отразиться в чертах, как сделала бы Сибилла. Эта аудиенция не пройдет впустую, как летнее солнцестояние несколько месяцев назад. Я сама ее планировала и не позволю королю все испортить.

– Амадина Журден, – проговорил Ланнон с опасно сдержанной улыбкой. Казалось, он произнес мое имя, только чтобы попробовать его на вкус, сжигая эмблему Моргана в пламени ближайшей свечи. Я увидела, как серебристо-синяя лошадь сгорела и превратилась в пепел, когда он бросил лоскуток на каменный пол у подножия трона. – Скажи, что ты думаешь о Мэване?

– Ваша земля прекрасна, мой король, – ответила я, возможно, единственный раз сказав ему правду.

– Прошло много времени с тех пор, как валенийка о чем-нибудь просила меня, – продолжил Ланнон, проводя пальцем по губам. – Скажи, зачем ты пришла?

Я придумала эти слова много дней назад и сокрыла в своем сердце. Я осторожно подбирала и, пробуя на вкус, произносила их. Я запомнила их, повторяя перед зеркалом и следя за выражением своего лица.

Несмотря на это, моя память померкла, когда я нуждалась в ней больше всего. Страх, словно паук, поднялся по моим пышным юбкам. Перед глазами у меня стояла голова девушки на пике, в ушах звучали удары хлыста, доносившиеся со двора.

Сплетя дрожащие руки, я проговорила:

– Я пришла просить вашу милость даровать возможность вернуться в Мэвану.