Восставший

— Были. Или я так думал, что были. Прости, но… То, что я сегодня увидел, оно… изменило мое отношение. Ты стал жестоким, циничным, двуличным, и, в общем-то… не хотел говорить… ты омерзителен. А может ты никогда и не был другим, просто раскрылся, почувствовав силу. Стас ясно дал понять тебе, что тебе и за что грозит, и ты согласился на это. Но когда ты сам и нарушил эти правила, ты обвинил Стаса… Ты без колебания убил своего друга за то, что он сделал то, что должен был, ради спасения своей жизни, опасность для которой ты сам и создал. Я поддержал тебя сегодня, как друга и просто поверил, что ты здесь хороший, а все вокруг плохие, но увидев тебя, твое отношение ко всему и ко всем я подумал — может быть, все не так, как ты это рисуешь.

Похоже ты решил, что смоешь свое безграничное чувство вины перед загубленными новыми реками крови. И что, помогло тебе?

— Я… я просто в один день возненавидел Станислава, Мыколу, Валю, и всех Альг'гаил. Я думал, если они умрут, то мне станет легче. — в полушепот ответил Антон

— Я тоже ненавижу Альг'гаил. Всех, включая себя. Ненавижу свой образ жизни, свой внешний вид, каждого встречного собрата я тоже ненавижу. И именно поэтому я стараюсь остаться человеком внутри. И если бы я не был таким, ты бы умер еще два месяца назад. Тридцать лет внутри меня живет человек, а твой уже сгнил. Из того, кто плачет над убийством дряхлого старика ты превратился в того, кто за один вечер может с особой, присущей только садисту жестокостью, превратить целых две головы в фарш. Что ж, поздравляю тебя, высший хищник. Теперь ты живая иллюстрация того, что я так ненавижу.

Антон долго смотрел на Виктора, а затем перевел взгляд на Алису

— Ты тоже так считаешь? — спросил он у нее

— Боюсь, что да. Не знаю, может быть Витя слишком резко выразился, но ты и правда изменился. Я бы не хотела видеть тебя больше.

— А как же твое признание? "Не вампир, не альг'гаил, который любит, и которого люблю?"

— Я говорила это другому Антону.

— Какому, твою мать, еще другому? Это было вчера!

— Вчерашнему! Вчерашнему Антону я это говорила… Хотя, как может человек измениться за один день? Ты действительно всегда был таким, просто обманывал всех вокруг, и, возможно себя… Еще я говорила о том, что это принесет лишь страдания — и вот, не прошло и дня… Я больше не могу. Витя. Нам пора.

Виктор положил руку на плечо Алисе и повел наружу.

— Ну и пожалуйста! Уходите! Выметайтесь вон! — Кричал он им вслед — Теперь это мой дом! Мне никто не нужен! Ненавижу вас!.. Ненавижу… — закричал он шепотом — Ненавижу… Ненавижу… П-п-п… П-пож… П… Прос… Ах…

Антон, обессиленный сидел на коленях в кабинете слушая как в шуме листвы и последней утренней песне птиц медленно растворяются шаги Алисы и Виктора. Все тише и тише становились они и все тяжелее отличимы от удара ветки дерева по стеклу в одной из множества комнат. Финальным аккордом одиночества стала захлопнутая дверь, после которой все присутствующие партии были окончены. Антон остался один в полной тишине.