Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

Причины такого явления могли быть самыми разными: не все по* селявшиеся

в сельской местности были до этого крестьянами, труд сельского жителя

74

показался непосильным. А уезжать в то время не разрешалось. Ведь полученные

ссуды и другие льготы нужно было отрабатывать. Михаил Николаевич Мешалкин

в 1947 году принимал в совхозе № 143 Краснознаменского района первые сто

семей переселенцев. На вопрос, много ли было людей с несельскими

специальностями, ответил:

Почти все такие были. Увидели, что здесь все разрушено, испугались. Многие

ехали за длинным рублем. Думали, что здесь и работать не придется, кнопку

нажмешь — вода потечет. Были и такие, что даже не видели деревни. На другой

день стали паспорта просить, а несколько и так сбежало.

«Только по анкетным данным в нашу область по переселению для работы в

сельском хозяйстве [за 1946-1951 годы] прибыло более 7000 семей, имеющих

производственные специальности и никогда ранее не работавших в сельском

хозяйстве, в том числе: сапожников — 641, электриков — 325, токарей — 230,

учителей — 203, поваров — 201, портных —198, пекарей —175, работников

железнодорожного транспорта — 233, торговых работников — 115, медицинских

работников — 73, журналистов и газетных работников — 22, а также

парикмахеров, худож- | ников, экономистов-плановнков, шахтеров, фотографов,

часовых масте- | ров, музыкантов, артистов и ряд других».

Из отчета переселенческого отдела

Калининградской области за 1951 год.

ГАКО. Ф. 183. Оп. 5.Д. 136, Л.38.

— Приехали некоторые, получили подъемные и, не спросясь, без всякого

уезжали. Даже те, кто получил коров-первотелок. Ведь и льготы

были — налог ряд лет не платили. Ночью собирались и уезжали,

свидетельствует Иван Егорович Д ы н и н, бывший секретарь райкома партии

в Железнодорожном.

И, конечно же, у переселенцев возникала ностальгия по родным местам. У

одних она со временем притуплялась, другие не выдерживали и уезжали.

«Первое время я все тосковала по России: все здесь было чужое. И дома совсем

не похожи на наши, не такие уютные. Кругом леса, зелени много, но — не

родина», — вспоминает Анна Александровна Г у л я е в а.

«Переселенческий отдел утерял бдительность против воров и

мошенников, без всякой проверки наличия прибывших переселенцев и без

испытательного срока на колхозной работе оформляет в число плановых

переселенцев всякого встречного, случайного человека <...> В связи с чем

создалась благоприятная обстановка для жуликов и воров».

Из приказа по Переселенческому управлению РСФСР от 11 августа 1948

года.

ГАКО. Ф. 183. Оп. 5. Д. 83. Л. 14.

Лидия Васильевна Б е з е в а приехала из Владимирской области по

вербовке в сентябре 1947 года, поселилась с родителями на хуторе близ

Гумбиннена. А уже в октябре ее так одолела тоска, что решила она возвращаться

назад.

— Собрались мы с Лешей Майоровым уезжать в Россию. Пошли пешком в

Гусев. На станции народу много, билетов нет, в вагон не войти. Леша полез на

крышу и меня тащит, а поезд уже отходит. Я испугалась — залезть не смогла, а он

так и уехал. Еле тогда добралась обратно на хутор. Было уже поздно, я ночевала

75

в какой-то будке у казармы. Попутчик мой добрался до России, но вскоре

возвратился сюда...

Потребовалось время, чтобы сельские труженики почувствовали, что у них

под ногами своя земля. Калининградская область становилась родиной для тех,

кто рождался в переселенческих семьях.

Глава 7. ВОССТАНОВЛЕНИЕ ГОРОДОВ

И ПРОМЫШЛЕННОСТИ

Город: разрушения и опасности. Раз надо, значит надо!

Кампания переименований. Дороги и транспорт.

Восстановление промышленности. Завод «Шихау».

Бумажное производство. Вагонзавод.

Первый янтарь. Гослов

Город: разрушения и опасности

В предыдущих главах уже упоминалось о том, какое тягостное впечатление

производил облик разрушенных войной городов и поселков Восточной Пруссии на

переселенцев.

Александр Сергеевич Штучный оказался в Калининграде в сентябре 1947

года:

— От вокзала до центральной площади не было ни одного целого дома —