Вот почему я врач. Медики рассказывают о самых незабываемых моментах своей работы

Помню, в самом начале ординатуры я начал задаваться вопросом: все то дополнительное обучение, которое я прохожу, чтобы стать врачом неотложной помощи, – оно того стоит? Пятилетняя программа подготовки после окончания медицинской школы. У меня тогда выдался очень загруженный день в отделении неотложной помощи. Я как раз направлялся в туалет, когда позвонили и потребовали врача в реанимацию, так что я развернулся и пошел осматривать пациента.

Им оказался молодой человек с остановкой сердца. Команда проводила сердечно-легочную реанимацию. Я взглянул на монитор, который показывал, что сердце бьется в ритме, называемом «желудочковая тахикардия». Сердце бьется так быстро, что не может эффективно перекачивать кровь, поэтому мозгу и телу ее не хватает. Во многих случаях это несовместимо с жизнью. Но данный случай был несколько странным, потому что от желудочковой тахикардии обычно страдают пожилые люди. У молодых она тоже бывает, но гораздо реже.

– Наложите электроды, – сказал я.

Мы провели дефибрилляцию, но ничего не произошло. Пациент вообще не отреагировал. «Бессмыслица какая-то», – подумал я.

Потом у него начались судороги, и именно тогда один из парамедиков сказал:

– Он шизик или что-то вроде того.

Слово, конечно, ужасное, но в тот миг до меня дошло: «Боже мой, у парня не сердечный приступ. У него передозировка антидепрессантов!»

Я сказал медсестрам:

– Быстро введите бикарбонат натрия.

Это антидот при передозировке антидепрессантов. На моих глазах сердце пациента снова начало биться в нормальном ритме. После этого его отвезли в реанимацию, и он полностью выздоровел.

В тот момент для меня все прояснилось. Я подумал, что учусь дополнительно по важной причине. Благодаря своим знаниям я смог вмешаться и спасти жизнь этому парню. Я знаю то, чего не знают другие. Многие пропустили бы этот диагноз мимо ушей. Теперь у меня есть профессиональный опыт в неотложной медицинской помощи, и это окупится. Оно того стоит.

То был потрясающий момент, и с тех пор подобных открытий было еще много. Я осознал, что страдание универсально, поэтому каждый день я стараюсь уменьшить страдания людей. Суть неотложной медицинской помощи заключается в том, что ты принимаешь всех, кто приходит. Ты никого не прогоняешь. Вот что мне больше всего нравится в этой работе.

Мне нравится, что ты помогаешь всем, независимо от того, кто они и откуда. Они могут быть отвратительно пахнущими бездомными, или богатыми и знаменитыми, или кем-то между этими крайностями.

Никогда не знаешь, что принесет день. Это может быть огнестрельное ранение. Это может быть растерянный пожилой человек с пневмонией. Это может быть маленький ребенок с судорожным припадком. Ты заботишься обо всех. Проявляешь доброту ко всем. И никого не судишь.

Я не думаю, что мы должны запирать людей, если они хотят получить кайф. Я твердо верю в программы снижения вреда. Пока человек не причиняет вреда кому-то еще или не садится за руль, я не осуждаю его, если он принимает наркотики. Вот почему я работаю волонтером на музыкальных фестивалях.

В прошлом году я работал на одном из них, и это было безумие. В медпункт приходили люди под действием ЛСД или грибов. Одному парню было очень, очень плохо. Он принял три дозы MDMA – вещества, которое большинство людей в мире называют «экстази». Это наркотик для вечеринок, с которым врачи часто сталкиваются на музыкальных фестивалях. Парень был чрезвычайно возбужден. Его взгляд бегал туда-сюда, а зрачки были большие, как блюдца. Не то чтобы у него начались судороги, но были заметны характерные подергивания мышц. Его разум был затуманен, и он совершенно ничего не осознавал. Когда я разговаривал с ним, он не понимал меня и не мог выполнять команды. Кроме того, температура его тела повысилась до предела. Экстази вызывает перегрев организма, из-за чего мозг буквально поджаривается. А это может обеспечить вам необратимое повреждение мозга или убить.

Благодаря курсу токсикологии я знал, что парень в опасности. Но, к счастью, я был готов к этому. Я попросил у организаторов фестиваля подготовить криованну – фактически деревянный ящик, который мы выстелили полиэтиленом и наполнили ледяной водой. К тому времени мы уже ввели пациенту миорелаксанты. Я сказал, что надо поместить его в ледяную ванну. Его опустили в воду, и температура тела упала с тридцати девяти до тридцати семи градусов – почти нормальной. Ужасные судорожные движения прекратились. Через двадцать минут или полчаса парень очнулся и заговорил со мной, совершенно вменяемый. Если бы у меня не было подготовки и опыта, он, вероятно, умер бы.

Прежде чем отправить его восвояси, я сказал:

– Вам нельзя больше сегодня принимать наркотики.

А он ответил:

– Доктор, я не могу вам этого обещать.

И я сказал:

– Ладно. Если понадобимся – мы здесь.