Воздушные бойцы

Техникам перебазироваться было сложнее. Некоторых мы перевозили в фюзеляжах «яков», но большинство уходило с аэродрома кто как мог. Машин не хватало. Уходили на подводах, добирались на попутных машинах, пешком. Подвергались бомбежкам на переправах, иногда с боями вырывались из окружения. Те немногие счастливцы, кого мы могли перебросить к новому месту базирования на «яках», безропотно переносили все неудобства вынужденного путешествия.

На самолете Як-1 с левой стороны открывалась створка, через которую техники обычно производили ремонтные работы или осматривали состояние агрегатов различных систем самолета. При перелетах с аэродрома на аэродром техники использовали эту створку, чтобы через нее протиснуться внутрь фюзеляжа и лечь на радиатор, положив на него предварительно брезентовый чехол, чтобы было удобнее, но главное — чтобы как-то защититься от жары. Во время полета температура воды в радиаторе достигала 85° — 90°, о «пассажир» за полчаса полета «прогревался» так, что, ступив на землю, долго еще не мог прийти в себя. «Яки», в которых летели механики, в воздухе, как правило, прикрывались другими истребителями. Летчик все-таки был защищен бронеспинкой, а «пассажир», как мы говорили, «лежал голеньким». При каждом перебазировании мы брали в зависимости от воздушной обстановки от четырех до шести техников с инструментом, и на новой точке они сразу же приступали к работе.

Таким способом на новые аэродромы не раз добирался и наш инженер полка Иван Павлович Терехов. Сразу же после посадки он вместе с техниками, а иногда вместе с солдатами комендатур сам готовил самолеты к боевым вылетам. В фюзеляжах также летали инженеры эскадрилий, техники звеньев, механики. Со мной подобные перелеты совершали техники Петухов, Корзун, Харчиков, механик Высоцкий и другие. В воздухе я старался в меру сил облегчить условия перелета своему «пассажиру». Открывал полностью переднюю створку на фонаре самолета, чтобы продувало встречным воздухом кабину. Таким образом, «пассажир» мог глотнуть немного свежего воздуха. Когда я пытался узнать, каково самочувствие «пассажира», техник подавал мне знак: если в узенькую щель сзади сидения он просовывал большой палец, стало быть, он чувствовал себя хорошо, по крайней мере был еще жив.

Должен сказать, что все трудности фронтового быта, а том числе те тяжелые периоды сорок первого — сорок второго года, наравне с мужчинами испытали и девушки. Весной сорок второго года технический состав полка пополнился двадцатью девушками. Им было по 18–20 лет, специальной подготовки они не имели, но мастер по вооружению старший сержант Метельский быстро подготовил из них специалистов. Девушки научились заряжать пушки и пулеметы, надели защитную форму, обулись в кирзовые сапоги, получили пилотки и стали солдатами.

Я, конечно, помню далеко не все из того, что выпало на долю нашего инженерно-технического состава в трудные военные времена, но отдельные, удивительные даже для того времени эпизоды в моей памяти сохранились. Одна такая история началась еще на полевом аэродроме Евстратовка под Россошью незадолго до нашего вынужденного предрассветного вылета в Урюпинск.

В то утро, когда мы в срочном порядке взлетали из-под удара, механика старшего сержанта Константина Мальцева на аэродроме не было. Накануне в бою был ранен летчик Витковский — до аэродрома Витковский не дотянул и посадил свой поврежденный «як» на размокший луг. Во главе небольшой команды Константин Мальцев отправился к месту вынужденной посадки для эвакуации самолета.