Воздушные бойцы

То, что я увидел, носило неутешительный характер. У Славянска и особенно у Балаклеи противник накапливал крупные силы. На дорогах я видел оживленное движение. В прилегающих районах накапливалась мотопехота, артиллерия. По хуторам и рощам удалось обнаружить танки — немцы и не старались их хорошенько замаскировать. И, насколько можно было судить по движению на дорогах, силы противника все прибывали и прибывали. С нашей же стороны все как будто вымерло. Лишь изредка можно было зафиксировать орудийные вспышки — артиллерии было мало. Даже на глазок при простом сопоставлении было видно, что подтягивающиеся силы противника намного превышают возможности наших обороняющихся частей. К тому же бомбардировочная авиация противника продолжала интенсивно обрабатывать позиции наших войск.

Вернувшись, я обо всем увиденном подробно доложил Рафаловичу. При моем докладе присутствовали командир и начальник штаба полка. Рафалович сидел на траве, разложив карту, и по ней словно бы читал все то, что я говорил. Очевидно, многое было ему известно еще до моего вылета, и этот вылет подтвердил то, что он знал. Когда я закончил, он поднял голову, окинул нас взглядом и, сощурившись, вдруг сказал:

— Все! — А потом потянулся, закинул руки за голову и лег в траву, устремив взгляд в небо. Хороший был день, солнечный, теплый. Высокое голубое небо, отрешенное от войны, от всех наших человеческих забот, как бы пыталось внушить нам, что все это наваждение, не более того…

Но все это — война и окружение, — все это было беспощадной реальностью. Немцы уже подрезали в районе Славянска и Балаклеи основание выступа и теперь сдавливали горловину. Нам было приказано в срочном порядке перегнать самолеты восточнее города Изюм. Я привел восемь исправных машин в Сватово — западнее Старобельска. Несколько позже Николай Баранов привел еще пять или шесть истребителей. Это и был весь наш полк. Техникам пришлось труднее: часть из них успела вырваться из окружения, но часть осталась в котле и разделила участь тысяч наших воинов, погибших в те дни.

Инженер полка Иван Павлович Терехов впоследствии рассказывал, что он и более двадцати техников, которые были с ним, обязаны жизнью командиру батальона аэродромного обслуживания. Тот хорошо понимал, что уже не успевает вывезти оборудование и имущество своего обширного хозяйства, а бросить все на произвол судьбы тоже не мог. Единственное, что он мог сделать, — это попытаться что-то уничтожить, но на это требовалось время, которого фактически уже не было. В распоряжении командира БАО были на ходу три грузовика. В сложившейся трагической ситуации он не мог ими воспользоваться и отдал их Терехову. Техники быстро погрузили на машины кое-что из необходимого оборудования и инструмент, на каждый грузовик поставили по пулемету и, простившись с командиром БАО, отбыли. За ночь от Лозовой к востоку покрыли сто двадцать километров. На какой-то дороге наткнулись на немецкую колонну. Немцы поздно сообразили, что на трех грузовиках едут советские воины, и открыли стрельбу уже вдогонку — с грузовиков ответили пулеметы… К утру перешли Северский Донец в районе поселка Савинцы — там еще действовала переправа. Фамилии командира БАО Иван Павлович Терехов так и не узнал. В течение многих лет после войны помнил лицо этого человека, последний свой разговор с ним, его грузинский акцент, а фамилии узнать не смог… Еще одну группу техников вывел из окружения инженер Дымов — эта группа долго пробивалась кружным путем, но в конце концов вышла.

23 мая гитлеровцы завершили окружение, отрезав нашим обороняющимся войскам все пути на восток. В числе погибших в окружении был и близкий мой родственник танкист Василий Баранов. В память о нем осталось у меня письмо, полученное после победного боя нашей семерки. «Я безмерно рад, Боря, — писал мне Василий Баранов, — что мы воюем с тобой на одном участке фронта, думаю, что увидимся…»

В конце мая войскам Юго-Западного фронта, несмотря на большие потери, удалось закрепиться на новых рубежах и на время приостановить наступление гитлеровцев из района Харькова на восток. Наш полк ненадолго был выведен в тыл для пополнения. Юго-восточнее Воронежа, в поселке Бутурлиновка, мы получили самолеты и приняли летчиков из запасного полка. Пополнились мы и техническим составом. А 30 мая мы вновь прибыли на фронт на полевой аэродром западнее Купянска. Мы прикрывали теперь перегруппировку наших войск восточнее Харькова.