И эта классная руководительница пошла к директору с девочкой, контрольной работой и с дневником. И тоже сказала, что это – неправда. И горячо одобрила поступок ученицы. Если неправда написана в дневнике, неважно кем, так и надо писать: «Это неправда!»
Если не можешь сказать, надо написать. Все верно. А девочка стала лучше разговаривать сейчас. Прошло много лет. И она до сих пор навещает свою пожилую «классную», которая хворает немножко – возраст. А девочка ее лечит – она доктор. И порядочный человек, что важнее всего. Который напишет под клеветой – «Это неправда!», – даже если не сможет сказать…
мы встретимся непременно. Главное – идти. Я сегодня шла и шла; я приехала из Пушкина в Петербург, потому что надо было приехать, я еще не знала зачем. И мы шли и шли; очень устали. Мне надо было на мост, не на Дворцовый, а на Троицкий. Я еще и забыла, как он называется, но это неважно. Мне надо было на мост, и все тут. А мы на электричке ехали, потом на метро, потом пешком шли. Светило солнце, и ветер теплый дул. И на мосту мне навстречу шла дама – моего возраста, очень красивая, как на картинах Брюллова. Она шла и оглядывалась, словно искала кого-то. И мы остановились друг против друга. Дама изумленно назвала меня по имени-отчеству; окликнула. Я сказала, что все верно. Это я. Здравствуйте. Я приехала в Петербург из Екатеринбурга на несколько дней. В город моего детства. А дама сказала, что она прилетела из Италии на несколько дней. В город своего детства. И пришла на мост зачем-то. И почему-то думала обо мне; очень сильно думала. Она смотрит мои передачи и читает эссе. И мы стояли на мосту, Нева сверкала в солнечных лучах, и просто смотрели друг на друга. А потом мы сняли перчатки и пожали друг другу руки. Молча. У дамы была теплая рука. Мы улыбнулись друг другу и разошлись на мосту. Мы встретились. Так было суждено.
И мы непременно встретимся с теми, кто нам нужен, вот и все. Даже если забыли, как называется мост. Троицкий мост, вот как он называется. А я даже не спросила, как даму зовут. Но мы еще встретимся, и я спрошу обязательно. И со всеми своими мы встретимся. В этом мире или в другом; там ведь тоже есть мост. Надо просто идти, даже если очень-очень устал. И верить. И ждать. И сильно думать о том, кого хочешь встретить. Он появится навстречу. Так всегда бывает, я знаю…
Надо же, какой деликатный. Так, один молодой человек предлагал девушке прятаться в шкафу, когда мама приходила к нему в квартиру. Не хотел ранить мамины чувства общением с неподходящей девушкой. Очень был деликатный человек. Или один мужчина запрещал любимой женщине звонить ему, чтобы не ранить чувства жены. Или муж кротко выслушивал оскорбления в адрес своей супруги от своих родственников, чтобы не ранить их чувства – ведь они жили за его счет и могли пораниться. Или психологу одна дама сказала, что посещает его тайно от мужа. Муж психологов презирает, считает мошенниками, уродами и мерзавцами. Приходится скрывать свои визиты к вам. И не дай бог муж узнает, что я на вас его деньги трачу. Это сильно ранит его чувства.
Интересное кино получается, как говорил один мальчик. Чувства одних людей так боятся ранить, что преспокойно плюют на чувства других. Но это вообще не про чувства. Это не более чем личный эгоизм и личная выгода. Об этом и пекутся, когда заботятся о чьих-то чувствах. Якобы.
Это просто предательство. Маленькое и гадкое. Если такой человек попадется в жизни – нет смысла общаться. И сидеть в шкафу, чтобы не ранить чьи-то чувства, как какой-то дикобраз, утыканный острыми иглами, которого стыдно и страшно показать добрым людям. Пусть такой деликатный человек сам сидит в шкафу, чтобы не ранил других своей подловатой деликатностью. Деликатной подлостью, правильнее сказать.
очень энергично все фотографируют, рассматривают, ходят быстро так, громко говорят и смеются. Хотя холодно сегодня, выпал снежок. А один турист такой худенький, очень бледный китаец с палочкой. Похоже, он выздоровел только что от тяжелой болезни; а может, и не выздоровел. Совсем он слабенький, этот турист. И ему было очень-очень холодно, видимо. Он весь дрожал, но все равно на слабых ножках шел за группой, поспевал, старался. И улыбался изо всех сил; именно – изо всех сил улыбался. Знаете, а другие китайцы побежали к рядам торговым, где продают сувениры, всякую всячину для туристов. И потом обступили своего больного китайца и одели его, добродушно галдя. На голову ему надели женскую шапку меховую, довольно уродливую, «а-ля рюсс», но теплую! И завернули его в несколько павлово-посадских платков, очень заботливо. Они все это купили в складчину и одели своего китайчика – других теплых вещей не было. И все вместе дальше пошли, разговаривая и смеясь.