Возлюбленная

Ото всех этих негров Возлюбленная очень отличалась. Ее сияние, ее неношеные башмаки… Все это тревожило Поля Ди. И может быть, больше всего беспокоило его как раз то, что сама она не тревожилась нисколько и совершенно не обращала на него внимания. А возможно, и то, что она так удивительно точно подгадала: объявилась здесь в тот самый день, когда они с Сэти уладили все споры, вышли на люди и имели полное право как следует повеселиться – как настоящая семья. Даже с Денвер тогда что-то начало меняться к лучшему, пожалуй. Сэти смеялась; ему пообещали постоянную работу, дом номер 124 был очищен от духов. Жизнь начинала входить в нормальную колею. И на тебе! Какая-то водохлебка, а не женщина, вдруг является, заболевает, остается в их доме, поправляется – и отсюда ни на шаг!

Ему очень хотелось, чтобы она ушла, но Сэти позволила ей остаться, и он не мог выгнать ее – ведь он в этом доме хозяином не был. Одно дело – прогнать привидение, и совсем другое – выбросить на улицу беспомощную цветную девчонку, да еще в таких местах, где хозяйничает ку-клукс-клан, как жаждущий крови чернокожих дракон, который жить не может без этой крови и переплывает Огайо, когда ему вздумается.

Как всегда после ужина, продолжая сидеть за столом и жевать прутик, Поль Ди решил, что надо как-то эту девицу пристроить. Посоветоваться с другими неграми и найти ей подходящее место в городе.

И стоило этой мысли прийти ему в голову, как Бел подавилась изюминой, которую долго выковыривала из хлебного пудинга. Она свалилась со стула, упала на спину и стала биться на полу, держась за горло. Сэти приподнимала ее, хлопала по спине, а Денвер все пыталась оторвать ее руки от горла. Наконец Бел, стоя на четвереньках, выблевала только что съеденный ужин и, задыхаясь, стала хватать ртом воздух.

Потом успокоилась, и Денвер принялась убирать за ней.

– Пойду посплю, – сказала вдруг Бел.

– Пойдем ко мне в комнату, – предложила Денвер. – Я там за тобой смогу присмотреть.

Лучшего момента и выбрать было нельзя. Денвер прямо-таки извелась вся, придумывая, как бы залучить Бел к себе в комнату да там и оставить. Ей было невыносимо спать на втором этаже и не знать, как она там, внизу. Не заболела ли? А вдруг уснула и не проснулась? Или (о Господи, только не это!) вдруг встала среди ночи и побрела прочь со двора точно так же, как явилась сюда? А теперь им было бы проще и разговаривать друг с другом: по ночам, когда Сэти и Поль Ди заснут; или днем, пока они не вернулись с работы. Обычно это были приятные, хоть и немного безумные беседы, полные недоговоренностей, странных мечтаний и снов наяву, что было куда увлекательнее полного взаимопонимания и ясности.

Когда девушки ушли, Сэти начала убирать со стола. Она оставила грязные тарелки стопкой возле таза с водой и спросила:

– Чего это ты на нее так взъелся?

Поль Ди нахмурился, но ничего не ответил.

– Мы с тобой уже один раз здорово поцапались из-за Денвер. Неужели и из-за Бел тоже будем ссориться? – спросила она снова.

– Я просто никак не пойму, в чем тут дело. Ясно, почему она так цепляется за тебя, но я никак не могу уразуметь, чего ты-то так за нее цепляешься.

Сэти перестала мыть посуду и посмотрела на него.

– А тебе-то не все равно? Кормить ее мне не трудно. Чуть больше прихватываю с собой из ресторана – и все дела. И потом они так хорошо подружились с Денвер! Ты это прекрасно знаешь, и я знаю, что ты это прекрасно знаешь, так что ж ты зубами то скрежещешь?

– Сам не понимаю. Просто чувствую, что-то тут не то.

– Ну и чувствуй себе на здоровье. Чувствуй, каково это, иметь место для ночлега у тех, кто от тебя не требует каждый день заслужить его. Почувствуй, каково это. И если этого тебе мало, то попробуй представить себе, каково это – цветной женщине скитаться одной по дорогам, где любая тварь тебя оскорбить может. Попробуй – представь такое!

– Я-то все это хорошо знаю, Сэти. Я не вчера родился и в жизни ни с одной женщиной подлости себе не позволил.

– Ну, значит, ты один такой замечательный, – откликнулась Сэти.

– А не двое?

– Нет. Не двое.

– Разве Халле тебя когда обижал? Он всегда на твоей стороне был. И никогда тебя в беде не бросал.

– Да? А кого же тогда он бросил, если не меня?

– Не знаю, да только тебя он не бросал. Это точно.

– Ну так он еще хуже поступил: бросил своих детей!

– Этого ты знать не можешь.

– Он же не пришел! Его же не было там, где мы условились!

– Он там был.

– Так отчего ж не показался? Почему я из-за него должна была впопыхах отправлять детей одних, а потом еще и его разыскивать?

– Он не мог с чердака слезть.

– С чердака? С какого чердака?

– У тебя над головой.

Медленно, медленно, используя каждую секунду отведенного ей времени, Сэти придвинулась к столу.

– Он все видел?

– Видел.

– Это он тебе рассказал?

– Это ты мне рассказала.

– Как это?