Возлюбленная

И все-таки ему удалось отсрочить последний шаг, купить еще немного времени. Оставалось лишь надеяться, что цена не окажется непосильной. Как если заплатить за наступление еще одного дня монетой стоимостью в жизнь.

Они пошли домой, смеясь, размахивая руками, сгибаясь под порывами ветра. Когда они вышли из аллейки и оказались на большой улице, там было чуть потише, однако ветер успел принести с собой мороз, иссушающий душу холод, и прохожие спешили мимо, сунув нос в воротник пальто. Никто не стоял без дела у дверей магазинов или витрин. Колеса повозок, груженных продуктами или топливом, скрипели так, словно им было больно. Лошади, привязанные у входов в пивные, дрожали и жмурились от холода. Две пары белых женщин, громко стучавших башмаками по деревянному тротуару, попались им навстречу, и Поль Ди поддержал Сэти под локоть, помогая ей сойти с тротуара в грязь и пропустить этих женщин.

Через полчаса, оказавшись совсем на окраине, они снова принялись хватать друг друга за руки и шалить, украдкой шлепая один другого по заду и радостно удивляясь и смущаясь оттого, что они, оказывается, еще вовсе не такие старые.

Решено, подумал он. Это как раз то, что нужно, и никакая приблудная девица тут ничего не сможет поделать. И больше эта ленивая сучка не заставит его плясать под свою дудку, не заставит терзаться сомнениями, жаловаться на жизнь или признаваться в грехах. Убежденный в том, что сможет все изменить, он обнял Сэти за плечи и крепко прижал к себе. Она откинулась головой ему на грудь, и, поскольку этот миг показался им обоим очень важным, они замерли, стараясь продлить его, не дыша и даже не думая, что их может увидеть какой-нибудь прохожий. Зимний гаснущий день был неярок. Сэти закрыла глаза, а Поль Ди смотрел на черные деревья, росшие вдоль дороги, и поднявшиеся голые ветви, будто руки в попытке защититься. Неожиданно, тихонько подкравшись, пошел снег – подарок, явившийся им с небес. Сэти открыла глаза и сказала:

– О Господи, вот счастье-то!

И Полю Ди показалось, что это действительно счастье, нечто преподнесенное им специально, дабы отметить этот миг, чтобы потом они могли вспоминать, что чувствовали под падающими сверху крупными хлопьями снега, легкими монетками поблескивающими на камнях мостовой. Поля Ди всегда удивляло – как тихо они падают. Не как дождь. Будто совершается таинство.

– Бежим! – предложил он.

– Сам беги, – заявила Сэти. – Я целый день на ногах.

– А я-то? Посиживал да полеживал, что ли? – И он решительно потащил ее за собой.

– Стой! Погоди! – кричала она. – У меня ноги совсем не идут.

– Тогда давай их сюда, – сказал он, и прежде чем она успела что-либо возразить, уже посадил ее к себе на закорки и побежал по дороге мимо пустых бурых полей, быстро становившихся белыми.

Наконец он задохнулся, остановился, и она поспешно соскользнула с его спины, еле держась на ногах от смеха.

– Тебе и впрямь детишки нужны – ты с ними в снежки играть будешь, возиться. – Сэти поправила свой платок.

Поль Ди улыбнулся и подышал на руки, чтобы согреть их.

– Да, хотелось бы. Правда, тут нам без взаимного желания никак не обойтись.

– Еще бы! – откликнулась она. – И еще какого взаимного!

Было около четырех часов дня; дом номер 124 виднелся сквозь снег где-то в полумиле от них. И тут из белой пелены выплыла едва различимая, вся занесенная снегом фигура. И хотя Возлюбленная все эти четыре месяца выходила навстречу Сэти, оба вздрогнули – настолько были поглощены друг другом и не ожидали увидеть ее так близко.

На Поля Ди она даже не посмотрела; все ее внимание было поглощено Сэти. Она была без пальто, простоволосая, зато в руках несла большую шаль, в которую и попыталась закутать Сэти.

– Сумасшедшая девочка! – мягко побранила ее Сэти. – Разве можно – совсем неодетая, в такой снег! – И она шагнула в сторону от Поля Ди, взяла у Бел шаль и постаралась как можно лучше укутать ей голову и плечи, приговаривая: – Нужно же все-таки соображать! Холодно ведь, – и чуточку приобняла ее левой рукой. Снег стал мокрым. Поль Ди ощущал леденящий холод там, где к нему только что прижималась Сэти. Он тащился за ними в двух шагах и тщетно старался подавить закипающий внутри гнев. Увидев в освещенном окне силуэт Денвер, он не мог удержаться и спросил себя: «Ну а ты-то на чьей стороне?»

Сэти все решила сама. Ни о чем не подозревая, она разрубила этот узел одним ударом.

– Ну, теперь-то ты уж перестанешь спать в сарае, верно, Поль Ди? – Сэти улыбнулась ему, и, словно поперхнувшись холодным ветром, попавшим в трубу, камин дружески кашлянул в ответ на ее слова. Оконные рамы содрогнулись под порывом зимнего ветра.

Поль Ди поднял глаза над тарелкой с мясным рагу.

– Будешь спать наверху. Где полагается, – продолжала Сэти. – И никуда больше не уходи, слышишь?

Паутина злобы, потянувшаяся было к нему с той стороны стола, где сидела Бел, словно растаяла в тепле улыбки Сэти.