Возлюбленная горца

Приободрившись – она поняла, что действовала правильно, – Давина стала ласкать его более настойчиво. И Джеймс, сделав глубокий вдох, глухо застонал. Решив довериться интуиции, Давина провела ладонью по его животу, затем – по штанине из мягкой шерсти, под которой прощупывались крепкие мышцы. Немного помедлив, она мысленно воскликнула: «Долой все лишнее!» И тотчас же принялась развязывать тесьму на его штанах. Успешно справившись с этим делом, она стащила с него штаны. Джеймсу ужасно хотелось рассмеяться, но он терпел и лишь на последнем этапе не удержался, издав нечто среднее между смехом и мычанием.

Впрочем, Давина его, кажется, не услышала – так поразило ее открывшееся перед ней зрелище. Как завороженная смотрела она на его могучее древко – твердое как камень и дерзко устремленное вверх, к потолку. Движимая любопытством, она принялась исследовать его на ощупь, дивясь каждому своему открытию. И почему-то, прикасаясь к нему, она и сама все сильнее возбуждалась. И вдруг почувствовала, как набухает ее грудь и как твердеют соски. А потом ей захотелось все проверить, какова же на вкус восставшая мужская плоть. Но хватит ли у нее на это дерзости? Хм… еще как хватит!

Для начала Давина прижалась губами к курчавому треугольнику волос, окружавшему его устремленную вверх плоть. И реакция последовала незамедлительно – Джеймс рывком приподнял бедра. Давине даже показалось, что у него это получилось непроизвольно. Окрыленная успехом, она лизнула Джеймса в пах – и бедра его снова приподнялись, на сей раз – еще выше. К тому же он тихо застонал.

– Тебе нравится? – шепотом спросила Давина.

Из горла его вырвался смех, который тотчас же перешел в стон.

– Ты меня убиваешь, девочка… – прохрипел Джеймс.

– Так что же я должна делать? – поинтересовалась Давина.

– Что хочешь. – Он снова застонал.

– А могу я… еще раз прикоснуться к тебе?

– Да, да, да… – Теперь уже стоны следовали один за другим.

Давина лизнула возбужденную мужскую плоть – и замерла в изумлении. Плоть эта стала расти прямо у нее на глазах.

– Ты это специально делаешь? – спросила Давина.

– Делаю – что? – Джеймс снова застонал.

– Ну… заставляешь эту штуку увеличиваться…

– Эта штука – она сама себе хозяин, – прохрипел Джеймс.

Давина облизала губы.

– Я хочу приручить этого зверя, – объявила она – и совершила немыслимое: накрыла «зверя» губами и втянула в рот.

И в тот же миг Джеймс содрогнулся всем телом – содрогнулся так, словно в него ткнули раскаленной кочергой. Давина в страхе отпрянула. А Джеймс, повернувшись к ней спиной, спустил ноги на пол. Давина в недоумении уставилась ему в спину. Она не могла понять, что сделала не так. Ей казалось, что ему нравилось то, что она делала, а теперь вдруг…

Джеймс сделал несколько глубоких вдохов, потом повернулся к ней лицом. Давина постаралась не показать ему своего разочарования.

А он вдруг сообщил:

– Знаешь, у тебя удивительные губы…

Давина откашлялась и пробормотала:

– Но если так… тогда я хочу снова попробовать.

– Да-да, конечно. Обещаю не жаловаться, – сказал Джеймс с какой-то странной хрипотцой.

Давина пододвинулась к нему и положила голову ему на плечо. А он снова улегся, и теперь она уже без всяких колебаний взялась за дело – принялась ласкать его и целовать. В какой-то момент губы ее снова сомкнулись на твердой мужской плоти, и Джеймс, громко застонав, запустил пальцы в ее волосы и вновь приподнял бедра.

А Давина все продолжала и продолжала его ласкать. От сознания того, что она способна была дарить ему столь острое наслаждение, голова у нее шла кругом. И еще она испытывала невероятное облегчение – оказалось, что годы добровольного затворничества все же не убили в ней чувственность.

Наконец, чуть отстранившись, Давина заглянула Джеймсу в лицо. Глаза его оставались закрытыми, щеки горели, а на губах блуждала блаженная улыбка, при виде которой Давина тоже улыбнулась – сейчас, в эти мгновения, она ощущала себя всесильной.

Все оказалось куда труднее, чем она думала, – и при этом все было очень даже просто; главное – не противиться своим желаниям, делать то, что хочешь делать, и тогда все получается как бы само собой.

Давина снова улыбнулась. Ужасные воспоминания, годами вызывавшие столько страха, постепенно меркли и уходили в прошлое…

Она снова принялась ласкать любимого, но Джеймс вдруг приподнялся и прохрипел:

– Все, довольно. Теперь – моя очередь.

Давина подняла голову и посмотрела в его глаза, потемневшие от страсти. Внезапно он ласково ей улыбнулся и провел ладонью по ее щеке. И в тот же миг ею овладело странное беспокойство, и все тело ее словно покрылось горячими мурашками. Ей сделалось жарко, а сердце гулко забилось. Почувствовав, что больше не может ждать, Давина прошептала:

– Не бойся ко мне прикоснуться. Мне ужасно хочется, чтобы ты меня поласкал.

– Я боюсь, что забудусь и сделаю тебе больно, – признался Джеймс.

– Не бойся. Ничего со мной не случится, – теряя терпение, сказала Давина.

– Что ж, тогда… Ты должна лечь так, чтобы мне было удобно до тебя дотянуться.

Давина нахмурилась.

– Но я и так рядом с тобой, Джеймс…