Возлюбленная Пилата

Клеопатра заметно растерялась. После небольшой паузы она обратилась к своим спутницам:

— Быть может, нам удастся разрядить обстановку и немного проникнуться доверием, если мы будем вдвоем, а не впятером.

Таис, Глаука и Арсиноя беспрекословно встали и ушли. Таис и Арсиноя в свою комнату, а Глаука отправилась вниз, к гавани. Деметрий подумал, действительно ли они послушны или разыгрывают спектакль перед ним. Княгиня попросила как бы между прочим, но ее слова были восприняты как твердый приказ.

— Расскажи мне подробнее о твоих делах, — повторила Клеопатра. — Тогда я поделюсь с тобой своими проблемами.

Она не старалась быть любезной, и тон ее голоса не стал более доверительным. Ему это показалось правильным. И более убедительным, чем любая попытка использовать свою привлекательность или величие.

— Посмотрим, будет ли этого достаточно, княгиня.

На мгновение он закрыл глаза. Теперь он воспринимал многое из того, чего не слышал и не ощущал раньше: крик чаек и скрип кораблей, поднимавшихся и опускавшихся на неспокойной воде гавани, рокот моря вдалеке, возле острова перед входом в гавань, легкое дыхание княгини и исходивший от нее аромат сезамового масла и лаванды. Улыбнувшись, он подумал, что от него вряд ли исходил такой приятный аромат. Этим утром он не удосужился достаточно хорошо привести себя в порядок. Мысль о горячей бане, о рабах-банщиках, которые скребли бы и мяли его, втирая масла, заставила его подумать о нежных пальцах этих македонских египтянок, о том, как они помогают друг дружке ухаживать за своим телом. Опомнившись, Деметрий постарался сосредоточиться на менее сибаритских вещах.

Ничего не скрывая, он говорил о прошедших месяцах. Завершив дела, он поехал из Рима в Капую, чтобы провести там со старыми друзьями несколько спокойных летних дней. Он получил письма от торговых партнеров из Афин, а друзья в Капуе свели его с людьми, у которых была особая страсть — африканские животные. Заказы же афинян касались произведений африканского искусства.

Клеопатра перебила его:

— Животные и произведения искусства? Как македонскую египтянку, меня это удивляет. Ведь животных для арены обеспечивают крупные торговые дома, у которых есть ловцы и специально оборудованные грузовые суда. А произведения искусства? Какие произведения искусства могут быть в тех областях, которые египтяне когда-то называли «убогий Куш»?

— Резьба, — ответил Деметрий. — Поделки ремесленников, самые разные. Страусиные яйца, на которых тонкими лезвиями вырезаны лица демонов бури. Разукрашенные деревянные палочки — женщины в верховьях Нила вставляют их себе в нос или в губу. Богатые афинянки хотели бы застегивать ими свои наряды.

— Понятно. — Клеопатра пожала плечами. — А животные?

— Ловцы обеспечивают пополнение для арены. Но есть богатые люди, которые не желают смотреть бои, а хотят любоваться животными, воспитывать дома молодых зверей, играть с ними и дрессировать их.

— Держать слонят, чтобы они поливали хозяйку дома из своего хобота, когда ей станет слишком жарко на террасе? Или львят, при случае избавляющих рабовладельцев от лишних детей рабов, когда те вздумают пощекотать милых зверушек? — Она криво усмехнулась.

— Даже ядовитых змей, которых македонские княгини в Египте используют для решения определенных проблем.

Клеопатра негромко рассмеялась.

— Хорошо. Дальше.

— Спустя некоторое время я собрал достаточно заказов. Многие люди, пожелавшие иметь определенные вещи, оплатили покупку заранее.

— Они дают деньги вперед?

— Бывают сделки, когда платят заранее. Если инициатива принадлежит исключительно покупателю.

Она кивнула.

— Это мне понятно. Они дали тебе деньги, чтобы ты приобрел для них в убогом Куше вещи, которые необходимы для удовлетворения их особых страстей. Ну а как ты вообще стал заниматься подобными делами? У тебя что, есть представители в разных местах, скажем, в Массилии и в Риме, в Капуе и в Афинах…

— Даже в Таррако, в Томах и в Трапецосе. — Деметрий широко улыбнулся. — Но в Томах мало денег и мало вкуса.

Клеопатра вздохнула:

— Ах, вкус! Редкий товар. А не жил ли в Томах, если это можно назвать жизнью, один известный человек, который ощущал там нехватку вкуса?

— Ты имеешь в виду известного поэта, не так ли? Назона?

— Публий Овидий Назон[12]. — Она произнесла это имя почти с благоговением.

— Есть люди, которые чувствуют себя хорошо только там, где они знают все. Может быть, поэты нуждаются в привычных вещах, окружении, во всем, что им знакомо. Мне этого мало. Мне нужны перемены.

— Вероятно, поэтому ты торговец, а не поэт. И может быть, по этой причине поэтов больше уважают?

— Ты считаешь, что любители поэзии не нуждаются в переменах и новых впечатлениях, которые пробуждали бы в них творческие силы?

— В определенных случаях.

— Когда-то, — сказал Деметрий, — было золотое время великих героев и королей. После этого пришло время великих поэтов, которые лишь описывали волнующую жизнь героев. Возможно, твой Насон не стал Гомером, потому что ему нечего было описывать?

Она удивленно подняла брови и молчала.