Возлюбленная Пилата

— О нет. Ему было о чем рассказать, вспомни: «Помоги мне, муза, воспеть деяния Юлия Гая[13]». Или кровавую вражду между Марием[14] и Суллой[15], затяжной закат Эллады, страшный, кровавый, гораздо более растянутый во времени, чем падение Трои. Странствия Октавиана, превратившие его в Августа. Многое можно воспеть, правда.

— Ну и почему же он воспевал другое? Как ты считаешь?

Она молчала. Деметрий наклонился вперед.

— Из удобства. Из лености. Из лености духа. Он был не готов, не хотел и не был способен вобрать в себя неизведанное. Искусство любви — да. Превращения. Но что такое превращения в мире богов по сравнению с теми, что происходят в реальном мире? Разве превращение Октавиана в Августа не чудеснее, чем все эти метаморфозы с людьми, когда они становятся деревьями, животными и звездами?

— Леность? — Клеопатра размышляла. — Что такое эта леность? Отказ от перемещения тела в пространстве? А этот отказ, возможно, ведет к большей подвижности духа! — с пафосом заявила она.

— Который потом помогает описывать перемещения героических тел в пространстве? — Деметрий засмеялся. — Мне все это представляется более простым и жалким.

— Жалким? Овидий Назон?

— И другие. Да, они вызывают жалость. Их отказ самостоятельно познавать жизнь, которую они собираются описывать, их презрительное нежелание хотя бы посмотреть на мир, который они стремятся заключить в рамки стихов, на мир, созданный другими людьми, достоин только сожаления.

— Но не был бы мир более приятным местом пребывания для нас, смертных, если бы мы просто оставались дома, вместо того чтобы путешествовать и воевать?

Деметрий посмотрел на нее изучающим взглядом.

— Я не знаю, насколько тесны твои родственные связи с домом Птолемея, но не отправься он в поход вместе с Александром, ты наверняка сидела бы сейчас среди холмов Македонии и пасла коз.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но разве это так уж плохо?

— Если бы торговцы не привозили из дальних стран лаванду, другие травы, специи для благовоний, ты, как и все пастушки, пахла бы козами.

Клеопатра задумалась.

— Но если бы лаванды и мирры не было бы ни у кого, то я бы и не знала, чего мне не хватает. А это не так уж страшно. Во всяком случае, переносимо.

— Твои любимые поэты могли бы тогда писать тоже только про коз и кустарники. Ничего о золотом руне, за которым Ясон ездил в такую даль, о Трое и Медее, об Антигоне и Федре.

Она посмотрела на свои руки и тихо вздохнула.

— А мои пальцы были бы сильными и мозолистыми, с обкусанными грязными ногтями. Ну ладно. Давай вернемся к твоим торговым путешествиям.

— И к твоему вопросу о том, как я построил свое дело. Я постараюсь быть кратким. Некоторые люди получают от своих отцов в наследство землю и меч, с помощью которого они могут защищать и расширять свои владения. Я же унаследовал от своего отца знания и связи. И деньги. Немного, но достаточно для начала, для того чтобы сохранять связи, приумножать знания и делать так, чтобы денег становилось больше.

Не вдаваясь в подробности, он рассказал о делах отца, который курсировал на корабле между Востоком и Грецией и менял изделия искусных гончаров и опытных кузнецов из Эллады на сезамовое масло, лечебные травы, коренья и пряности. Потом было два корабля, позже три. А когда отец погиб в морских волнах на своем седьмом корабле, Деметрий унаследовал все: корабли, связи, дома и склады. И ответственность за мать и трех младших сестер.

— Я вижу, тебя ни в чем не проведешь, — на лице Клеопатры появилась злая улыбка. — Мать и три сестры. Какая женщина смогла бы одурачить тебя?

— Любая. — Деметрий тоже улыбнулся.

— Ты уверен?

— Сознание, что любая женщина может меня надуть, способствует сохранению повышенной бдительности.

— Вот беда. Но продолжай. Я думаю, ты расширил дело отца?

— Расширил, кое-что изменил. Главный дом по-прежнему в Афинах. Точнее, в Пирее. Где же находиться дому торговца-морехода, как не в порту? Есть еще дома в Византионе, Риме, Александрии и Антиохии.

— У тебя, по-видимому, надежные люди. Такие, которым можно доверять.

Что прозвучало в ее голосе? Тоска? Зависть? Деметрий не смог уловить.

— Общие цели и взаимозависимость, при которой все хорошо зарабатывают, не следует путать с дружбой, — сказал он.

Княгиня покачала головой.

— Кому это лучше знать, как не мне? Значит, ты со своими людьми съездил далеко на юг, чтобы приобрести животных и резные украшения. А сейчас, в Адене?

Деметрий пожал плечами.

— По причинам, о которых я пока не догадываюсь, Хархаир решил обойтись со мной как с глупым мальчишкой. Я знаю, что ему нужно кое-что продать, но цены, предложенные им, мог бы заплатить только слабоумный. Поэтому в ближайшие дни я попытаюсь договориться с другими торговцами. Либо будет сделка и караван в Газу, либо не будет сделки, и тогда останется только корабль в Беренику. Или дальше, в Кану. Посмотрим.

— Если будет караван, мы бы с удовольствием присоединились. Каковы твои условия?

Деметрий осторожно отклонился назад, чтобы не упасть с табурета.