Возможность выбора

Придя к Ану, Регина чуть было не пошутила: и ты заразилась вещизмом! Но вовремя прикусила язык, стараясь преодолеть недвигавшееся дурное настроение. Любая насмешка вызвала бы только отчуждение, потому что прежней Ану больше не существовало. Это было уже не милое создание с глазами ласки, которому некогда придавали прелесть как наивный страх перед людьми-страшилищами, так и пренебрежение ко всему бытовому. Теперь и она стала считать блестящие полы неким чудом света, будто ступила прямо с загаженного курами земляного пола на полированную крышку рояля. В крохотной прихожей стояли под вешалкой в ряд вызывающие отвращение тапочки, связанные крючком или на спицах, надо было выбрать себе подходящие и натянуть на ноги.

Раздраженная этой вроде бы пустячной необходимостью, Регина подумала, что, к сожалению, и она сама что-то утратила, по крайней мере былую неприхотливость — надо уметь не замечать даже неприятные детали.

Упреки по собственному адресу не помогли. Опустившись в комнате на покрытый ковриком диван, Регина так и не избавилась от неприятного осадка. В ее воображении возник злорадствующий кретин, выбивший из-под нее каблуки и разом превративший в неуклюжую бабу.

К черту этих паркетоманок — Регина больше никогда не придет к Ану.

Хватит и того, что Ану в тот раз заронила ей в голову дурацкую мысль.

Ану принялась рассуждать о бедах Мари. Взвесив так и этак историю Халдора, она пришла к выводу, что Мари оказалась бы на пользу хорошая встряска, под воздействием которой она забыла бы свой бред. Другие подруги тоже жалуются, что в последнее время с Мари невозможно общаться. Даже на улице, встретив в толпе кого-то из знакомых, она принималась с горящими глазами рассказывать о своем Халдоре. Как маньяк она вцеплялась в пуговицу слушающей, чтобы та случаем не сбежала, и знай изливала историю своей допотопной любви.

Приятельницы стали сторониться Мари и, пользуясь ее близорукостью, при встрече просто отводят глаза и прибавляют шагу. Всем уже надоели ее вздохи.

— У каждого своих забот хоть отбавляй, кому охота заниматься чужими горестями, да еще и надуманными! — сказала напоследок Ану.

Регина хотела было вступиться за Мари и спросить, разве сами подруги мало плакались у нее на груди? Но ничего не сказала — что верно, то верно, Мари стала невыносима, — нет смысла спорить или винить кого-то, этим делу не поможешь.

К тому же она, Регина, отчасти виновата в теперешнем состоянии Мари. Раздобывая по ее просьбе сведения о Викторе, Мари наткнулась на имя Халдора, и на нее обрушилась душевная буря; упущенные возможности носились вокруг Мари, но она опоздала и уже не смогла ухватить ни одну из них.

Вечером, когда Регина возвращалась к Мари, ее преследовали слова Ану: хорошая встряска могла бы привести Мари в чувство.

Соображение Ану казалось в тот момент удивительно мудрым.

Ее слова сами собой стали для Регины руководством к действию.

И все же какое-то внутреннее чувство будто предупреждало: не спеши.

Набравшись терпения, Регина весь вечер слушала Мари. Она пыталась понять ее, ведь у Мари не было больше никого, кому бы излить душу. Псевдосемья все равно что распалась — по крайней мере на время. Товарищи по работе не могли заменить привычного и надежного окружения.

Регина попыталась осторожно разогнать навязчивые мысли Мари. Но это было бесполезно, потому что Мари пропускала мимо ушей слова Регины и открывала рот лишь затем, чтобы в любой, пусть даже самой невообразимой, связи снова произнести имя Халдора.

Халдор или кошмар — это почти одно и то же.

Утром, за кофе, Мари завела ту же пластинку.

Она принялась возбужденно рассказывать, как бегала ночью к телефону. Неужели Регина и правда не слышала звонка? Или Мари он померещился? Но ведь она за миг до того, как проснуться, ясно видела во сне, как Халдор набирал номер ее телефона. Схватив спросонья трубку, она поняла, что опоздала, ей отозвалась пустота.

Слушая причитания Мари, Регина решила: кто же, кроме нее, может помочь. Так дальше не могло продолжаться. Было бы подло остаться безучастной и, уйдя, забыть чужую боль.

Открывалась хорошая возможность как следует встряхнуть Мари!

Выбора не было, к тому же и яд обладает целебными свойствами.

В передней, уже взявшись за дверную ручку, Регина сказала:

— Выкинь ты из головы этого пошлого Халдора, он тебя недостоин.

— Ты тоже ничего не понимаешь, — вздохнула Мари, готовая расплакаться.

Глядя на разнесчастную Мари, Регина поняла, что время настало.

Она усадила Мари в кухне на табуретку, и в этом пропитавшемся запахами еды помещении, испытывая тошноту, возмущенная Регина поведала Мари историю, которая произошла с ней когда-то на даче. Все в эту минуту казалось одинаково мерзким: серый день, разрисованные ромашками занавески на немытом окне, курящий мальчишка, который разгуливал на другой стороне улицы, остатки приторно пахнувшего торта на столе. Но особенно ее собственные нещадящие слова.

Губы у Мари посинели, подбородок задрожал.

— Может, Халдор, этот психопат, даже является отцом моего последнего ребенка, — заявила напоследок Регина.