Возрождение

Его просторный черный плащ – похожий на тот, в котором выступал Джонни Кэш, – частично скрывал его худобу, но изможденное лицо его выдавало. И я видел кое-что еще. Думаю, большинство людей, переживших большие потери – большие трагедии – выходят на распутье. Может, не сразу, а когда ослабевает потрясение. Может, на это требуются месяцы, а, может, годы. Так вот они либо расширяются от пережитого, либо сжимаются. И если это звучит хипповато (наверное, так и есть), то извиняться я не собираюсь. Я знаю, о чем говорю.

Чарльз Джейкобс сжался. Его рот превратился в бледную щель. Голубые глаза сверкали, но в появившейся вокруг них сетке морщин они словно бы стали меньше и отчужденнее. Бодрый молодой человек, который помог мне выкопать пещеры в Череп-горе, когда мне было шесть, человек, который с таким сочувствием выслушал мой рассказ о немоте Кона… этот человек теперь напоминал школьного учителя из Новой Англии 19 века, приготовившегося высечь строптивого ученика.

Потом он улыбнулся, и я понадеялся, что тот парень, с которым я когда-то подружился, все еще жил в этом балаганном зазывале. Улыбка осветила его лицо. Публика зааплодировала. Думаю, с некоторым облегчением. Подняв руки, он опустил их ладонями вниз.

— Садитесь, браться и сестры. Садитесь, мальчики и девочки. Проникнемся нашим с вами братством.

Публика с шорохом расселась. В шатре стало тихо. Все смотрели на него.

— У меня для вас благая весть, которую вы уже слышали: Бог любит вас. Любит всех и каждого. Тех, кто живет достойно, и тех, кто по уши в грехе. Так любит, что отдал Сына Своего Единородного – Иоанн 3:16. Накануне распятия Его Сын молился, чтобы Бог удержал вас от греха – Иоанн 17:15. Когда Бог наказывает, когда Он налагает на нас бремена страданий, Он делает это из любви к нам – Деяния 17:11. И разве не сможет Он облегчить эти бремена также из любви?

— Да, слава Господу! – раздался ликующий крик из ряда колясочников.

— Я стою здесь перед вами, странник на лике Америки, сосуд любви Господней. Примете ли вы меня так, как я принял вас?

Народ закричал, что да. У меня по лицу струился пот, как и у Хью, и у тех, кто стоял рядом с нами, но лицо Джейкобса было сухим и блестящим, хотя софит, в свете которого он стоял, должен был обдавать его жаром. Добавьте к этому его черный плащ.

— Когда-то у меня были жена и маленький сын, — сказал он. – Случилась страшная трагедия, и они утонули.

Мне будто брызнули в лицо ледяной водой. Он солгал без всякой причины. Во всяком случае, я ее не видел.

Слушатели загомонили – чуть ли не застонали. Многие женщины плакали, как и некоторые мужчины.

— Тогда я отвернулся от Бога и проклял Его в сердце своем. Я блуждал в пустыне. О, то были Нью-Йорк и Чикаго, Талса и Джоплин, Даллас и Тихуана; то были Портленд в Мэне и Портленд в Орегоне, но все это было одно: пустыня. Я отстранился от Господа, но я не отстранялся от памяти о моей жене и сыне. Я отринул учение Иисусово, но не отринул этого.

Подняв левую руку, он продемонстрировал публике золотое кольцо, слишком широкое и толстое, чтобы быть обычным обручальным.

— Меня пытались соблазнить женщины – ведь я мужчина, и Потифарова жена всегда среди нас, – но я не поддался.

— Слава Господу! — воскликнула какая-то женщина. Она-то уж наверняка считала, что узнает Потифарову жену, если увидит, — эту похотливую шлюшку в одежде приличной матроны!

— И вот однажды, когда я устоял перед особенно сильным… особенно соблазнительным искушением… Господь послал мне видение, как Савлу по дороге в Дамаск.

— Слово Господа! — завопил мужчина, простирая руки к небу (или к своду шатра).

— Господь сказал мне, что меня ждет работа, и что работа эта — облегчать тяготы и скорби ближних. Он пришел ко мне во сне и велел надеть еще одно кольцо — символ моего венчания с учением Господним через Его Священное Слово и с учением его сына, Иисуса Христа. Я тогда жил в Финиксе и работал в безбожном ярмарочном балагане, и Господь приказал, чтобы я удалился в пустыню без воды и пищи, как ветхозаветный паломник. Он сказал мне, что в пустыне я найду кольцо, которым совершится мой второй и последний брак. Если я останусь верным этому браку, то совершу большое благо и воссоединюсь с женой и сыном на небесах, и наш истинный брак будет освящен заново Его священным троном и Его священным светом.

Снова крики и возгласы. Женщина в строгом деловом костюме, телесных чулках и стильных туфлях на низком каблуке упала на землю в проходе и заговорила на языке, казалось, полностью состоявшем из гласных. Сопровождавший ее мужчина — муж или друг — встал на колени рядом, придерживая ее голову, ласково улыбаясь и поощряя ее продолжать.

— Он не верит ни одному своему слову, — сказал я, потрясенный. — Каждое слово — ложь. Они не могут этого не видеть!

Но они не видели, а Хью меня не слышал. Он смотрел прямо перед собой, словно пригвожденный к месту. В шатре бушевали волны восторга, над которыми поднимался голос Джейкобса, перекрывая осанну благодаря силе электричества (и беспроводному микрофону).