Возвращение Дикой Розы

Но если она могла себе позволить влюбиться в кого-то, кроме Пабло, своего мужа, то почему выбрала этого темнокожего, а не его, Жан-Пьера? Коварная! Но как она прекрасна!

Безусловно, она прекрасней всех на свете! Все эти «мисс» из разных стран мира ей просто и в подметки не годятся! Они только и умеют, что вышагивать по подиуму в неглиже, выставляя напоказ свое тело.

Лишь на мгновение он вспомнил прелести Николь Дюран и Флоринды Сорес, но их образы тут же померкли.

Все затмило сияющее лицо Лус. Или это была Дульсе? Они так похожи! Но нет, нет, совсем не похожи! Несомненно, это Лус. Лус куда лучше! И как она талантлива и умна!

Картины Дульсе понятны лишь знатокам, они сложные и заумные, особенно в последнее время, когда художница увлеклась абстракцией.

Голос же Луситы способен покорить каждого, независимо от культурного уровня, социального положения, возраста.

«Лус, Лус! Отчего ты не со мной!» — мысленно звал он.

Жан-Пьер сбился с дороги. Он брел ночными улицами Вены, не замечая красот австрийской столицы. Везде — в искусно освещенных особняках, в подсвеченных фонтанах ему виделся лишь один образ: Лус повсюду преследовала его.

Лус поющая... Лус, дающая интервью... Лус в костюме Изольды... Лус... обнаженная!

Нет, он, Жан-Пьер, не из робких! Он не позволит торжествовать этому бразильцу.

  

Он вступит с ним в поединок и победит! Он завоюет это женское сердце. И это прекрасное женское тело тоже. Чего бы это ему ни стоило.

Но... Как же Дульсе? Как же Пабло? Ведь они с Жан-Пьером очень дружны и Пабло никак не ждет предательствам его стороны. Пустяки! Сейчас век свободных нравов. И Дульсе, и Пабло должны будут простить. И потом, можно сделать так, чтобы они ничего не узнали. А если все-таки узнают... 

Но, в конце концов, что дороже: семейный мир и спокойствие или его, Жан-Пьера, жизнь! Да, речь идет именно о жизни и смерти. Если он не добьется благосклонности Лус, он просто-напросто умрет!

Жан-Пьер мысленно нарисовал картину своих собственных похорон, и ему стало очень жаль себя. Гроб был весь засыпан цветами, и над ним склонилась Лус. Она оплакивала умершего и проклинала себя за несговорчивость, которая привела к такому печальному исходу...

Сесария тяжело шла по улице. В этот предрассветный час людей на улице, практически не было — время преступников уже прошло, а время честных людей еще не начиналось. Встретиться ей могла разве что такая же, как она сама, торговка, желающая занять место поудобнее и побойчее. Придешь на полчаса позже — глядь, а уже сесть можно только где-нибудь сбоку, куда покупатели и не доходят, и потом сиди до самого вечера, пока не распродашь товар.

Шла она налегке — главное, занять место, а там ее сын Чус привезет мешок с жареной кукурузой. При мысли о сыне Сесария вздохнула—еще год назад он и подумать бы не мог, что его мать станет торговать на базаре, а он сам, квалифицированный рабочий, будет вместе с женой жарить кукурузу на продажу, но, увы... В цеху произошла авария, Чус получил травму и теперь остался хромым на всю жизнь.

Разумеется, предприятие заплатило ему довольно приличную сумму — на нее семья, жила целый год, но лечение стоит дорого, а проедать все до последнего сентаво не хотелось. Вот и пришлось Сесарии на старости лет податься в торговки.

Внезапно из-за поворота на нее выскочила девушка. Старуха даже испугалась — она не ожидала кого-либо встретить на улице в такое время. Девушка тяжело дышала, глаза были широко раскрыты от страха, но даже в таком состоянии ее лицо, обрамленное светлыми локонами, было прелестно. Оно показалось Сесарии очень знакомым, но она и понятия не имела, где могла видеть эту девушку.

— Сеньора! — воскликнула девушка. — Скажите, как попасть на вокзал?

— На вокзал? — удивилась Сесария. — Это отсюда далековато. Нужно подождать, когда будет ходить автобус...

— Я не могу ждать, — девушка перешла на шепот. — Они скоро хватятся меня и начнут искать.

Сесария снова вгляделась в красивое лицо, казавшееся очень знакомым, и не поверила своим глазам:

— Девушка-ангел?!

— Тише! — сделала умоляющий жест Рита. — Тише, а то они услышат.

— Кто такие эти «они»? — ворчливо спросила старуха — Они обижают вас, сеньорита?

В ответ Рита вдруг залилась слезами:

Это неважно, сеньора. Мне срочно нужно уехать. Все равно куда.

Сесария хоть и была на вид суровой, даже грозной, особенно когда отчитывала кого-нибудь своим зычным голосом, на самом деле обладала добрым сердцем. Она поняла, что с девушкой, которую она столько раз видела во время проповедей доктора Гонсалеса, происходит что-то неладное. «Может, она бредит, — подумала Сесария. — Надо бы отвести се домой».

Загвоздка была в одном — пропадет хорошее место на рынке. Сесария даже немного поколебалась, но потом решительно взяла плачущую Риту за руку и сказала: 

— Пойдем со мной. Там ты немного придешь в себя и успокоишься.

— Но куда? — в ужасе спросила Рита, которой за каждым поворотом, в каждом сгустке тени мерещился Джон Адамс.

— Ко мне домой. Там тебя никто не тронет.

— Вы живете одна? — тихо спросила девушка.