Возвращение домой

Приехавшие из Нанчерроу заняли две передние скамьи. Впереди сидели Эдгар Кэри-Льюис с Дианой, Афина, Лавди и Мэри Милливей. За ними расположились их гости: Джудит, Томми Мортимер и Джейн Пирсон, а также мистер и миссис Неттлбед. Хетти осталась дома с Камиллой и Родди. Хетти была девушка глуповатая и не очень ответственная, поэтому Мэри и миссис Неттлбед немного волновались за детей; впрочем, перед тем как отправиться в церковь, миссис Неттлбед сделала девушке строгое внушение: не дай бог, вернувшись домой, она застанет детишек с разбитыми носами – тогда ей несдобровать!

Одалживая друг другу вещи, все они кое-как оделись в черное. Одна только Афина была в свободного покроя платье для беременных из кремового крепа и выглядела среди них как прекрасный безмятежный ангел.

Наконец все расселись по местам. Колокол замолк, и хрип органа оборвался посередине фразы. Через входную дверь церкви, оставленную открытой, стал слышен птичий щебет.

Старик-священник с трудом поднялся на ноги и тотчас почувствовал необходимость высморкаться. На это потребовалось некоторое время, и все сидели и терпеливо смотрели, как он ищет платок, встряхнув, расправляет его, с трубным звуком прочищает нос и убирает платок в карман. Затем он откашлялся и наконец дрожащим голосом сообщил, что миссис Кэри-Льюис уполномочила его объявить, что всех желающих просят после службы пожаловать в Нанчерроу на легкую закуску. Уладив таким образом дела мирские, он раскрыл требник, те из присутствующих, кто мог встать, поднялись, и служба началась.

Я есмь воскресение и жизнь, сказал Господь,Верующий в Меня, если и умрет, оживет…

Пропели пару гимнов, полковник Кэри-Льюис зачитал подобающий отрывок из Библии, потом была молитва, и служба кончилась. Шестеро мужчин вышли вперед и подняли гроб с тетей Лавинией на плечи – человек из похоронной конторы со своим дородным помощником, полковник, Томми Мортимер, церковный служитель и садовник в зеленом костюме, который, как потом выразилась Афина, был похож на очаровательного гнома, ненароком попавшего в компанию людей. Гроб, до странности маленький, вынесли на залитое солнцем церковное кладбище, и все направились следом.

Учтиво держась на расстоянии от родных покойной, Джудит следила за обрядом погребения, слушала священника. «…Доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься». Но нелегко было осознавать, что нечто столь неумолимое имеет какое-то отношение к тете Лавинии. Оглядевшись по сторонам, Джудит приметила чуть поодаль высокую фигуру мистера Бейнса и вспомнила, как хоронили тетю Луизу на пенмарронском кладбище, какой сильный был ветер и как внимателен был к ней мистер Бейнс в тот ужасный день. А потом поймала себя на мыслях об Эдварде и пожалела, что его нет здесь, что он не может присоединиться к тем, кто несет тетю Лавинию к месту ее последнего упокоения.

Поскольку большая гостиная в Нанчерроу была закрыта для пользования, поминки тети Лавинии происходили в столовой. Все было приготовлено заранее: посредине каминной полки стоял огромный букет из молодых буковых ветвей и горицвета, над которым Диана трудилась добрую половину утра. В камине уютно потрескивали поленья, хотя на дворе в это апрельское утро было так тепло, что окна оставили настежь, и свежий, соленый воздух врывался в дом.

Полностью раздвинутый длинный стол был накрыт белой скатертью и заставлен лакомствами, на выпечку которых у миссис Неттлбед ушло два полных дня. Всем этим кулинарным изыскам предстояло исчезнуть в желудках: бисквитам, пирожкам с лимонной помадкой, имбирным пряникам, ячменным лепешкам, крошечным бутербродикам с огурцом, нежным глазированным пирожным и песочному печенью.

На буфете (за это отвечал Неттлбед) стояли два серебряных заварочных чайника, один с индийским чаем, другой – с китайским, серебряный кувшин с водой, молочник, сахарница и лучшие, тончайшего фарфора чашки с блюдцами, а также – графин с виски, сифон с содовой и горстка граненых стаканчиков. Стулья были выставлены в ряд у стен, и мало-помалу их заняли самые немощные и нетвердо держащиеся на ногах, остальные же стояли или прохаживались туда-сюда по комнате и непринужденно болтали. Разговор становился оживленнее, гул голосов – громче, и вскоре стало казаться, что все собрались на званый «коктейль».

Джудит, по просьбе Дианы, помогала носить подносы и передавать угощения, то и дело останавливаясь, чтобы перекинуться с кем-нибудь словом-другим или заново наполнить чью-нибудь пустую чашку. Она была так занята, что ей не сразу представилась возможность толком поздороваться с мистером Бейнсом. Джудит столкнулась с ним лицом к лицу на полпути к буфету, куда направлялась, держа в каждой руке по чашке с блюдцем.

– Джудит.

– Мистер Бейнс! Как приятно вас видеть, как замечательно, что вы пришли…

– Конечно же пришел. Я смотрю, у тебя немало хлопот.

– Все хотят еще чаю. По-моему, никто не привык к таким миниатюрным чашечкам.

– Я хочу с тобой поговорить.

– Звучит очень серьезно.