Возвращение к людям

После того, как я увидел Элину обнажённой, прикасался к её бёдрам — покой был потерян безвозвратно… Я больше не мог спокойно смотреть в её сторону. Каждый раз, когда она проходила мимо, сидела рядом за столом, рассказывала что-либо… у меня начинало биться сердце. Я желал её и старался скрыть это желание… Ната, которой ничего не надо было объяснять, молча и безропотно ожидала, чем всё закончится. Мы проводили дни в заботах по хозяйству иногда уходя в степи, иногда, рыбачили — в этом Элина оказалась искуснее нас всех. На удочку, сделанную собственными руками, она умудрялась поймать несколько съедобных рыбин, тогда, как мы с Натой, за многочасовое сидение, не вытаскивали ни одной. Я сшил для нее плотную куртку-анорак, наподобие тех, какие были у нас. На самом деле, надобности в ней практически не было — стояли очень тёплые дни. Лето вступило в силу в полной мере и мы наслаждались его теплом, убрав подальше надоевшие одеяла. Спасть в подвале стало плохо — воздух был очень сухим. Я подумывал о том, что нужно перебираться наружу. Хоть дымка над холмом, где зарождался вулкан, и исчезла, но страх перед внезапным проявлением его мощи оставался… Мы еще очень хорошо помнили, какой жуткой и неуправляемой может оказаться стихия! Оставаться в подвале на ночь, нас заставляла только одна причина — я помнил о нападении грозного противника -

Бурокрыса, схватка с которым, за малым, едва не закончилась в пользу зверя…

Элина переменилась. Она перестала подшучивать над Натой, став несколько серьёзнее относится к её словам, со стороны казалось, что это разговаривают мать и дочь — так внимательно и без возражений, исполняла рыжеволосая девушка то, чему её учила младшая, по возрасту, подруга. След от удара об стену у Элины почти сошёл, оставив небольшой шрамик над ухом.

Он был не виден под роскошной гривой, но девушка всё равно огорчалась, когда расчёсывала себя перед зеркалом. Иногда она просила сделать это

Нату, и моя подруга бралась за гребень, вырезанный из кости, и принималась приводить в порядок великолепные волосы Элины. В такие минуты я подолгу наблюдал, как огненные пряди принимают ухоженный вид и одна за другой, ложатся на спину девушки. Однажды я не выдержал…

— Дай мне!

Ната протянула мне гребень и встала рядом. Я прикоснулся к голове девушки.

Она еле уловимо вздрогнула. Я провёл пальцами по волосам — шелковистые, приятные на ощупь, они расплавленной магмой струились по её плечам, спине, спадали на пол… Мне до безумия захотелось коснуться их губами! Я еле удержался от того, чтобы не осуществить это желание и, отдав гребень, без всяких объяснений вышел прочь.

… Угар, протоптавшись возле меня, понял, что его хозяин никуда не собирается и просто стоит на вершине холма, рассматривая окрестности. Он зевнул, показав свои саблевидные клыки, способные прокусить шею овцебыку, и улёгся на камни. Здесь было не так жарко, как в нашем убежище, и пес часто предпочитал ночевать на поверхности, впрочем, не удаляясь далеко от подвала. Я присел рядом с ним.

— Эх, приятель…

Угар ответил недоумевающим взглядом.

— Всё то ты понимаешь… Только этого понять не можешь. Что мне делать, пёс? — я тяжело вздохнул.

На горизонте, там, где небо сливалось с дальними холмами, тянувшимися вдоль Синей реки, солнце садилось, уступая время ночи. Ему на смену выходила Луна — бледная и холодная. Она вернулась к нам в те же дни, когда мы в первый раз увидели светило, после долгих месяцев затянутого хмарью и невесомой пылью небосвода. Отсюда, на расстоянии в тысячи километров, мне казалось, что на небе ничего не изменилось и останется таким же ещё миллионы лет. А на земле, напротив, изменилось всё… И так получилось, что судьба свела меня с двумя прелестными созданиями, которые обе жили в одном доме со мной. Я лишь недавно не мог себе представить, что смогу прикоснуться к одной — такой юной, такой желанной… и настолько умной и, по-женски, мудрой, что это не вязалось с её возрастом. А теперь, не менее сильно, я хотел другую! Я представлял, как целую эти губы, и закусывал свои до крови, всё смешалось в моей голове, и не было ни на что ответа…

Ни в коем случае, я не хотел потерь Нату — я любил девушку! И, всей душой, я не хотел ухода Элины — это было выше моих сил! Но больше так продолжаться не могло…

Ната неслышно поднялась к нам и села напротив Угара. Она ничего не говорила, но я понял, что девушка пришла не для того, чтобы посмотреть на закат и, начинавшие появляться, звёзды.

— Вы закончили? — я не узнал своего голоса.

Ната кивнула, рассеяно перебирая лохмы собачьей шерсти.

— Ложись. Я сейчас приду.

Она снова кивнула, но осталась сидеть недвижимо…

— Дар…

Я вымученно улыбнулся:

— Да?

— Тебе плохо?

— Нет. С чего вдруг?

— Я вижу, — она спокойно дотронулась до меня рукой. — Ты стал другим.

Более замкнутым, грубым со мной… Это она, да?

Я промолчал — отвечать, что-либо, было бессмысленно.

— Ведь я предупреждала… Ты очень этого хочешь?

— Не спрашивай меня, Ната.