Возвращение к людям

…На несколько секунд ночная мгла рассеялась порывом ветра, разогнавшим облака. Далеко от нас, на оставленной лужайке, возле потухшего костра, мелькали неясные тени. По отрывистому щелканью и басовитому визгу, мне сразу вспомнилось, как мы с Натой спасались от последнего толчка. Звуки, которые я разобрал, были точной копией тех, что предшествовали появлению той громадной, бурой твари, схватка с которой едва не окончилась моей гибелью… Да, это были они, целой стаей разбойничающие внизу! Ната, вздрогнув, прижалась ко мне — она последовала за мной, не усидев на месте.

— Они сюда не заберутся?

— Им не до нас… — я обнял Нату одной рукой и тихо добавил, прижавшись к ее уху. — И они слишком большие для этого. Лучше помолчим.

— Они… едят тех?

— Ты сама знаешь. Не говори больше, не надо, чтобы Лина слышала…

Но я ошибался. По вздрагивавшим плечам девушки и сдавленным рыданиям, мы поняли, что она тоже не спит и все слышит. Ната потихоньку перелезла к ней и прижала ее голову к своей груди, шепотом повторяя что-то, слышное только им одним. Только пес продолжал спать, словно ничего не происходило. Отстранившись от происходящего, я стал беспокоиться о нем, с тревогой спрашивая себя, что нам делать, если утром Угар будет не в состоянии идти. Нести его, уже весьма солидную тушу, обратно в прерии, а затем и подвал, где бы мы могли залечить наши раны, было нереально…

Издалека доносился жуткий хруст и чавканье, перемежаемое злобным урчанием и визгом — чудовищные монстры вволю пиршествовали, хороня в своих желудках, тела всех, лежащих внизу, мертвецов. Элина плакала уже навзрыд, и Ната еле сдерживала ее. Я перебрался к ним.

— Тише… Если нас услышат — считай, мы тоже погибли. Они будут ждать, пока мы спустимся с деревьев, а потом нападут. Тише, Элина!

Я мягко отстранил Нату и прижал бьющуюся девушку к себе:

— Тише, солнышко… Девочка ты наша, тише…

Она, продолжая вздрагивать, прижалась ко мне и, глотая слезы, произнесла:

— Господи! Они ведь маму!..

— Не надо, Лина. Не надо… Молчи, девочка, молчи…

Я еще сильнее прижал ее к себе, поморщившись от боли — Ната случайно коснулась ушибленной ключицы. Она тоже примостилась рядом. Элина затихла, спрятав руки и лицо на моей груди. Ната, со стороны раненого плеча, обняла меня за пояс одной рукой, а другой гладила Лину по волосам. Мы переглянулись — на ее глазах тоже предательски засверкали слезы. Как бы она не старалась быть твердой — но, прежде всего, она оставалась женщиной… Пусть, не такой слабой, но все же… Я потянулся к ней губами и Ната, угадав мое желание, сама подалась навстречу. Мы беззвучно, не тревожа притихшую девушку, поцеловали друг друга. Ната погладила Элину по волосам, и легонько, без тени ревности, подтолкнула ко мне. Девушка сама сначала прижалась губами к моей щеке, потом, к мокрому лицу Наты. Так, осторожно лаская друг друга, мы искали и пытались найти понимание и отзыв человечности, на весь тот ужас, который приключился с нами ранее и происходил сейчас…

Звери внизу, помалу, успокаивались — или, их было немного, и они сумели как-то поделить останки, или, уже все насытились, и исчез повод для ссоры. Постепенно все стихло. Я обратил внимание на Угара — оказывается, пес вовсе не спал. Настороженно прижатые к спине уши, прищуренный, с металлическим отливом, устремленный вниз взгляд, напряженные мускулы под слегка вздыбленной шерстью… В отличие от нас, он ни на миг не выдал своего состояния, обратившись, словно в камень.

Тени внизу перестали шевелиться, одна за другой пропадая в кустах. Ната, вновь поцеловав Лину, обратилась ко мне:

— Ушли?

Я молча кивнул, знаком подав сигнал помалкивать, устроился поудобнее и закрыл глаза — усталость давала о себе знать. Если мы хотим вернуться домой, то надо хоть остаток ночи провести спокойно, сберегая силы для предстоящего перехода. Скоро девушки тоже затихли. Элина так и уснула, успокоившись на моих коленях, а Ната — на плече. В лесу воцарилась полнейшая тишина.

Утром я едва смог расправить затекшие от долгого сидения ноги. От случайного прикосновения к распухшему плечу я чуть не взвыл, а Элина, принявшая мое перекошенное от боли лицо, на свой счет, от испуга дернулась и слетела со ствола, едва успев повиснуть на нижних ветках. И только сразу все понявшая Ната, среагировала должным образом — она ухватилась за волосы и за руку девушки и буквально втащила ее обратно.

— Ты что, с ума сошла? Сиди!

— Больно… — у той брызнули слезы из глаз. Ната отпустила ее, и Элина стала поправлять волосы.

— Сможешь спуститься?

— Постараюсь… Как Угара опускать будем?

Пес, словно понимая, о чем идет речь, вытянулся на ветке подобно громадной кошке и явно не желал сам предпринимать никаких действий.

— Мда… Собаки для лазанья по веткам все же не предназначены.

— А вдруг, теперь он и это может?

Я с сомнением посмотрел на ждущего от нас, каких-либо, действий пса.

— Пока был маловат — по стенам взбирался, не хуже кошки. А вот с этими размерами… Вряд ли. Готовь веревки — будем повторять вчерашнее, с точностью, до наоборот.