Возвращение к людям

— Тебе не до наших слов… Но ты должна все узнать сейчас. Я его жена. Не удивляйся — я не ребенок. У меня никого нет, давно нет, еще до всего этого… Он спас меня от смерти. Мы все время друг друга спасаем, так уж выходит, что я тоже научилась убивать! В том поселке, внизу, есть мужчины, но их немного. И там… Плохо. Плохо — быть одной. А ты — одна. Мы можем привести тебя к нам. Но, если вдруг, ты захочешь в будущем, отобрать его у меня — мне просто незачем станет жить. А тебе будет нужен мужчина — без этого там жить просто нельзя…

Элина непонимающе посмотрела на нее и испуганно покачала головой:

— Какой мужчина? Нет! Нет! О чем вы? Ты не бойся! Я не стану между вами, и… мне никто не нужен! Я даже думать об этом не могу…

— Сейчас не можешь. А потом?

— Я ведь… Мне это не нужно. Я даже не знаю, что это такое…

Ната удивленно подняла глаза. Мы посмотрели друг на друга — скорее всего, проблемы молодых женщин долины вряд ли заботили группу, затерявшуюся в ущельях и скалах. Похоже, что они вообще не знали о людях, живущих внизу! Ната недоверчиво перевела взгляд на испуганную девушку. Та старалась прикрыть ладонями изорванную одежду. Я прикусил губу, с чуть заметной ухмылкой глядя на свою подругу. Богатое прошлое Наты даже и допустить не могло, что среди тех, кто может быть старше ее, кто-то остается невинным до такого возраста… Однако, она не была бы Натой, если бы не оставила за собой последнего слова:

— Ну… Тогда понятно. Все еще впереди…

Я вмешался:

— Хватит. Нам пора уходить отсюда, пока не появились трупоеды. Выбирать станешь потом — если успеем уйти… До заката надо найти подходящие деревья и взобраться на них. Желательно, отойти от этой поляны, как можно дальше. Собирайтесь.

Девушки согласно кивнули и, исполняя мои указания, разошлись по разным сторонам площадки. Элина, превозмогая отвращение к трупам, и, подавив в себе горечь потери родного человека, собрала ножи и железные орудия бандитов, касаясь тех лишь кончиками пальцев, после чего сложила все находки в мешок. Она ходила по полянке как сомнамбула, все время спотыкаясь. Ната вернулась назад и вскоре принесла все выпущенные стрелы, сурово поджимая губы. Я не спрашивал — по окровавленным наконечникам и так стало понятно, что ей пришлось делать для того, чтобы вынуть их из тел бандитов… Она собрала нашу мешки, смотала веревку и распределила груз между всеми, большую часть, оставив себе — я, с хромой ногой и больным плечом, был ей не помощник. Осмотрев повязку на собаке, я кое-где ее подправил и занялся собой. Рана на ноге кровоточила, не позволяя идти в более-менее быстром темпе, и приходилось опираться на чье-то копье. Остатки лука повесил за спину, намереваясь починить его дома. Угар, тяжко вздыхая, уселся рядом, выражая своим взглядом понимание тяжести долгого, обратного пути. Я погладил его. Пес в ответ лизнул мне руку темно-красным, шершавым языком и отвернулся. К нам подошла Ната…

— Все готово. Выступаем?

— Да. А где…?

— Я здесь.

Элина подошла, с другой стороны. Она несколько преобразилась: сбросила с себя все грязное тряпье, в котором была одета и достала из брошенных вещей другое — более чистое. Волосы собрала в пучок на макушке, и теперь они длинным конским хвостом спадали по спине, доставая до середины бедер. Талию перетянула веревкой, на манер Наты, и это подчеркнуло ее худобу. Мешковатые штаны были подвернуты до колен, освобождая моему взору крепкие лодыжки. Ступни у Элины оказались маленькие, обутые в самодельные тапочки, на манер наших мокасин. Она вымыла лицо в ледяной воде ручья и предстала теперь совсем не тем человеком, которого мы нашли час тому назад. Удлиненные, ярко-синие глаза, тонкий, слегка заостренный нос, порозовевшие от перенесенного волнения, щеки, и маленький рот с тонкими, чувственными губами, на очень чистом, без малейших изъянов, лице. Ната стрельнула по ней глазами и подхватила свой мешок.

— Пошли, — Я поднялся, опираясь на палку. — Путь не близок.

Мы вышли на тропу. Впереди шла Ната, за ней — Элина, слегка отставая, затем я. Угар, прихрамывая и поскуливая, когда под лапу попадал камешек или ветка, что причиняло ему боль, плелся позади всех…

Спуск оказался намного тяжелее подъема. Мы, уже не хоронясь, как делали это раньше, направились прямиком к темнеющему неподалеку холму. На нем росли мощные деревья, на которых я рассчитывал провести весь оставшийся вечер и ночь. Иногда я останавливался, просматривая оставленный нами лес, пытаясь разглядеть — не мелькнет ли где, зловещая тень Бурого, или, не идет ли вслед тот людоед, которому удалось скрыться с места схватки. Но все было спокойно. В этих случаях, Ната тоже останавливалась и терпеливо поджидала, давая возможность заодно отдохнуть спасенной нами девушке. Так, чередуя продвижение с остановками, мы постепенно дошли до могучих деревьев. Начинало темнеть.

— Так не пойдет…

Ната, при звуках моего голоса, остановилась и сразу спросила:

— Да, мы не успеем. До вершины еще далеко. Что предлагаешь?

— На дерево. Вот, парочка, особо крупных. Если заберемся повыше — будем в безопасности!