Возвращение на Трэдд-стрит

Моя мать и Амелия три раза в неделю по утрам занимались спортивной ходьбой и приглашали меня составить им компанию. В принципе, если для этого не нужно надевать уродливые кроссовки или, что еще хуже, «биркенстоки», я могла бы согласиться на пробную пробежку.

– Итак, – сказала она тоном, который тотчас предупредил меня, что, вероятно, я не хочу услышать, что за этим последует. Я молчала, надеясь, что беременность испортила ей память так же, как и мне, и что она забудет то, что собиралась сказать. – Что там с детективом Райли? На барбекю он буквально пожирал тебя взглядом. Невольно подумаешь, что за этим что-то кроется.

Я была близка к тому, чтобы запыхаться, поэтому ответила кратко.

– Мы… друзья. Пока. А там… посмотрим.

– Он приглашал тебя на свидание?

– Ужин. Завтрак.

Брови Софи поползли вверх.

– Поздний завтрак. Он готовил.

Ее брови остались на месте, не желая опускаться.

– Заехал за мной в офис. Никакого секса.

Несколько мгновений мы молчали. Паузу в разговоре заполнял лишь звук моего тяжелого дыхания.

– Хорошо, – в конце концов сказала она.

– Хорошо?

Она кивнула.

– Хорошо для тебя. И хорошо для Джека. Может, кто-то третий поможет вам обоим одуматься.

К тому моменту, когда мы после пятнадцатиминутной прогулки дошли до Чарльстонского музея, я вся взмокла от пота. Макияж стекал до самого подбородка, волосы прилипли к голове. А вот лицо Софи блестело тонкой пленочкой пота, а волосы завивались чуть сильнее обычного. Я была готова ее возненавидеть.

Я остановилась перед современным кирпичным зданием. У меня уже покалывал затылок – реакция на все пары невидимых глаз, которые ощутили мое присутствие. Я ненавидела музеи, ненавидела больницы, ненавидела то, как гул голосов в моей голове всегда парализовал меня страхом. Я заранее замычала себе под нос мелодию «Танцующей королевы».

– У меня уже есть наши билеты, так что нам не нужно задерживаться здесь дольше необходимого. Главное, чтобы ты взглянула на колыбель и сказала, такая ли она, как на твоем чердаке, и прочла этикетку, чтобы понять, говорит ли она тебе что-нибудь. Тут есть выставка ополчения Чарльстона и Гражданской войны, и нам ее нужно пройти, чтобы попасть к постоянной экспозиции, где выставлена колыбель. Я просто возьму тебя за локоть и поведу вперед, а ты можешь горланить свои песни группы «AББA». Меня не так легко смутить.

Я посмотрела на ее вьющиеся волосы и пластиковые заколки, ее яркое платье и «биркенстоки» и решила, что, вероятно, она права. Гул голосов начался, как только мы прошли в стеклянную дверь. Софи показала наши билеты и, схватив меня за руку, быстро потащила через выставку текстильных изделий, где меня окружил лепет женских голосов, как если бы они шили лоскутное одеяло, а затем мимо выставки ополчения Гражданской войны. Я не почувствовала здесь ни запаха пороха, ни запаха крови, зато услышала мужские голоса, которые перекликались с женскими. Но я не увидела ни одного призрака.

Куда страшнее было слышать, как они окружают меня, чувствовать ледяной воздух, но не видеть глаз, что впивались в меня, как пули, ищущие свою цель. В конце концов мы оказались в одном из больших выставочных залов, где были выставлены постоянные экспозиции, посвященные истории Чарльстона. Софи провела меня мимо коллекции эджфилдской керамики с ее непропорционально огромными ртами и глазами и остановилась перед широкой застекленной витриной.

– Это она? – спросила Софи.

Ей не нужно было указывать на вещь, которую мы пришли посмотреть. За стеклом стояла пустая колыбель из черного ясеня с витыми шпинделями и полозьями в форме цапли, и как будто покачивалась. Или это со мной играет в игры воображение?

– Да, – прошептала я. В моем ухе громко, заглушая все остальные звуки, прозвучал женский голос: «Мое».

Я отступила, но Софи крепко держала мою руку.

– С тобой все в порядке?

Я не ответила. Мой взгляд переместился с колыбели на табличку с ней рядом. «Колыбель семьи Вандерхорст». Ниже шрифтом помельче было написано: «Подарено в 1922 году Л. Вандерхорст». В следующий миг что-то вцепилось мне в шею. Я вырвалась из рук Софи и бросилась к выходу.

Она догнала меня на улице, где я, упершись ладонями в колени, пыталась отдышаться на тротуаре.

– Что случилось?

Я покачала головой.

– Там была эта женщина – призрак из моего дома, которая все время повторяет слово «мое». С колыбелью. Она поцарапала меня.

Я подняла волосы, где от соленого пота зудела моя кожа.

– Мелани, извини, что я привела тебя. Я не знала…

– Я тоже. Но я рада, что пришла. Потому что эта женщина действительно начинает меня бесить. Может, она на что-то и обижена, ей пора уйти. – Я выпрямилась. Мой гнев подпитывал мое негодование, и я вновь, пусть совсем чуть-чуть, ощутила себя прежней.

Уголки ее рта приподнялись в легкой улыбке.

– И это хорошо, правда?

– Может быть. Мне просто нужно выяснить, кто она такая, чтобы отправить ее туда, где ей место. – Я на миг умолкла, переводя дыхание, а мой мозг начал медленно приходить в движение.

– Знаешь, Мелани, это может быть ответом на все твои текущие проблемы.

Я хмуро посмотрела на нее.

– Что ты имеешь в виду?