Возвращение Одиссея. Будни тайной войны

Следуя команде штурмана, Олег неторопливо выехал на перекресток и, пропустив вперед какой-то как нельзя кстати выскочивший у него из-за спины «Ситроен», отправился по пятам уже оторвавшегося от них на довольно порядочное расстояние «Крайслера», рискуя, в некоторые моменты, на изгибах неровных улиц и поворотах, полностью потерять его из вида. И только когда они, наконец, вырулили на устремившуюся вниз, на слияние с Северной автострадой, улицу Габриеля Пери, Иванов, опять же по подсказке своего соседа, чуть подсократил дистанцию между ними и темноватым «Себрингом», чьи качества днем ранее ему так нахваливал словоохотливый продавец автосалона, того самого, то ли старший менеджер, то ли владелец которого сейчас, по всей видимости, и сидел за рулем этого псевдоспортивного седана. При этом иногда, где-то далеко впереди, особенно при приближении к очередному загорающемуся помидору светофора, седоки «Рено» вдруг четко фиксировали уменьшенный в размерах знакомый задний абрис «Ауди», в фарватере которой, не упуская ее из вида, но и не приближаясь к ней, аккуратно катил эскортирующий ее «Крайслер».

Иванов, немного выйдя на одном из длинных безостановочных перегонов Северной автострады из состояния повышенного напряжения, вел машину в своей привычной манере, левой рукой, опустив правую ладонь на рукоятку переключения скоростей. Задумавшись о чем-то своем, он внезапно и, по всей видимости, немного неожиданно для своего спутника негромко хмыкнул и покачал головой.

– Что такое? – спутник повернул в его сторону голову, украшенную черным беретом.

– Да... так. – Олег сморщил лицо в легкой гримасе. Ему очень не хотелось говорить то, что могло бы быть воспринято как дешевая лесть. В то же самое время просто отмолчаться тоже уже было неудобно, так как его шеф по-прежнему не сводил с него вопросительного взгляда. – Завидую я вам. По-хорошему.

– Чему же это? – небрежно бросил шеф, похоже, уже догадываясь о содержании запрошенного ответа, и, чуть прищурившись, снова устремил свой взор вперед, вдоль безостановочно убегающей вдаль ленты шоссе.

– Ну как... чему... – все равно ответил Иванов. – Предвидению. Умению все просчитать. Интуиции.

– Эк, мил-человек! Нашел чему завидовать. Интуиция не здоровье. Это дело наживное, – успокоил его Соколовский.

– Ну все равно.

– Ничего, не переживай, у тебя еще все спереди. Пардон, впереди. Потому как интуиция есть... что? Правильно. Производная опыта. Как индивидуального, так, впрочем, и родового.

– Ну... наверно, не только.

– А чего еще?

– Ума. Причем на этот раз исключительно индивидуального.

– Да что ты говоришь. Ладно, будем знать. А от чего, как ты думаешь, больше всего зависит сам ум?

– От чего зависит ум?.. М-м... да трудно так сразу сказать.

– Великий Клаузевиц считал, что прежде всего от желудка.

– От желудка?.. А... ну, может быть, в том плане, что голь на выдумки хитра. В первую очередь голь голодная.

– Может быть.

– Хотя... – Иванов уже открыл было рот, чтобы продолжить дискуссию, но сидящий с ним рядом начальственный спутник на какие-то доли секунды его опередил:

– Та-ак, насколько я понимаю, впереди забрезжили огоньки «маршальских» бульваров. Нес-па, мон ами?[52]

– Это окружной бульвар. Типа нашего МКАД. «Маршальские» бульвары сразу же после него, за развязкой.

– Я про них и говорю, про те, дальние, – уточнил Соколовский. – Ну что ж, лабиринты цивилизации неумолимо приближаются. Здесь уже не мешало бы немножко и того... подсократить дистанцию. «Крайслерок»-то, смотри, оторвался. А немецкого «мустанга» и вообще уже еле видно. Давай, давай, потихонечку... притапливай. Смелей, смелей... Вот так... И нормально, ближе уже не надо.

Вскоре растянутая импровизированная кавалькада, состоящая из следующих с разным, но достаточно четким интервалом, один за другим, автомобилей, марки «Ауди», «Крайслер» и «Рено-Клио», в которую (особенно между двумя последними) периодически ненадолго вклинивались всякие прочие приблудные временные попутчики, пересекла бульвар маршала Нея.

Ворвавшись в пределы городской черты, кавалькада практически тут же начала осуществлять довольно замысловатые и несколько алогичные маневры. Сначала она следовала строго на юг, по улице де ля Шапель, затем, где-то в районе между Северным и Восточным вокзалами, резко повернула на северо-восток и направилась в сторону базилики Сакре-Кёр, обогнув которую обозначила было движение в сторону Монмартрского кладбища, но вместо этого вскоре снова повернула на юг и, проплутав, подобно заезжему провинциалу, по лабиринту изломанных улиц и маленьких переулочков Девятого округа, в конце концов прорвалась на стрелу Больших бульваров и полетела в сторону площади Шарля де Голля, представляющей собой некий исходный пункт, нулевую отметку, откуда в разные стороны радиусами разбегались двенадцать именитых парижских проспектов, большей частью напоминавших своими названиями о славных армейских деяниях наполеоновской эпохи.