Возвращение самурая

Теперь, в ожидании, когда им доставят билеты на Харбин, Ощепковы могли посвятить время осмотру города. Василий показал Анне гостиницу, в которой когда-то жил и где теперь размещалось какое-то советское учреждение; здание бывшего японского Управления военно-полевых сообщений, где он был переводчиком; спортивный зал, где начинал работать тренером по экзотической борьбе дзюу-до.

* * *

Он наведался в свой спортивный зал и без жены, посмотрел на тренировки, которые вели его бывшие ученики, теперь уже сами ставшие тренерами, и с удовольствием отметил, как они возмужали и набрались опыта. Наконец, не утерпев, и сам попросился на татами и, в свою очередь, убедился, что если и не сильно прибавил пока в мастерстве за время сахалинского обитания, то и не убавил – спасибо и Мицури, и мальчишкам, что заставляли его быть всегда на высоте.

Заметил он и то, что, останься он во Владивостоке, наверное, сумел бы взять от занятий здесь больше, чем они, приходившие в этот зал каждый день. Впрочем, в этом, как он назвал про себя, застое они были не виноваты: просто их не мучила, как его, страсть к поиску нового – они все шлифовали, добиваясь совершенства, уже усвоенные навыки. Так, собственно, учили в Кодокане, так, наверное, учил их и он. Только ему самому теперь этого было мало.

Василий с любопытством присматривался к новым молодым парням, которые приходили теперь на занятия. Один из них особенно обратил на себя его внимание, и он спросил, как зовут этого смуглого гибкого юношу, который во время тренировок, и особенно во время схваток с сильным противником, всегда пытается применить какие-то необычные приемы, видимо, известные ему еще до прихода в спортзал, может быть, с детства.

– Зовут его Эргаш, – сказал Василию тренер. – Он таджик. Служит здесь, в нашем гарнизоне, а до этого партизанил в тайге. Знает пару каких-то своих приемов, говорит, что у них так испокон века борются. Да вы потолкуйте с ним, Василий Сергеевич: может, и расскажет что интересное.

На оклик тренера Эргаш подошел быстро и сразу понравился Василию еще больше – белозубой улыбкой и живым, умным взглядом миндалевидных черных глаз. Он охотно вызвался рассказать о таджикской борьбе.

– Написанных правил у нас нет, – объяснил он. – Но устные передаются из поколения в поколение. По весу мы борцов не делим. Победителем из схватки выходит тот, кто положит противника на спину: падение на живот поражением не считается. На состязания приезжает молодежь по 15–20 человек от каждого кишлака. Рассаживаемся в круг, каждый с борцами своего кишлака.

Первую пару выводит в круг судья-аксакал – и начинается схватка. Обычно у каждого борца есть свои два-три заветных приема, а всего таких приемов в нашей борьбе с десяток. Когда на кругу остается победитель, то из кишлака побежденного на круг выходит новый борец. А победитель борется до тех пор, пока его не победят.

– А как одеты борцы, есть ли какой-нибудь подстил в кругу? – интересовался подробностями Василий.

– Борются прямо на траве, а одеты в халаты с матерчатым поясом. И еще – борцы выходят на круг босиком. Зато, скажем, делать руками захваты ниже пояса нельзя, а ногами можно. Есть и свои тонкости при определении победы или поражения. Например, есть такой бросок лежа, при котором перекат борца на спину не считается его поражением.

– И какие же приемы самые распространенные в вашей борьбе? – с интересом расспрашивал Эргаша Василий.

– У нас в борьбе много приемов. Например, один и тот же бросок можно делать с разными захватами. Вот, скажем, бросок через бедро с захватом туловища и с захватом головы; бросок через спину одной и двумя руками. Главное – это выполнить правильно подворот, а сам захват не так уж и важен. А еще есть у нас бросок, когда тот, кто бросает, сам падает на спину и кидает противника через голову с упором стопой или голенью в живот. Многие используют туркменский и узбекский взаимные обхваты. Я слышал еще о приеме известного нашего борца Тендали, который носит его имя. Но этот борец носит свой прием в секрете и применяет его только он сам.

* * *

Конечно, не обошлось без демонстрации приемов народной таджикской борьбы: Эргаш и Василий долго не покидали татами, к большому удовольствию всех собравшихся.

В горячем душе, подставляя размявшееся тело под тугие струи воды, Василий мысленно снова прорабатывал то, что показывал таджик, собираясь зарисовать и записать приемы его народной борьбы. «Здесь должны быть обязательно три фазы, – размышлял он. – Исходное положение; проведение самого приема; способы защиты от него».

* * *